Время Тигра - Энтони Берджесс Страница 47

Хорошо также, думал Алладад-хан, что он создал нечто, чему можно радоваться, ибо скоро лишится друзей. На второй день после Рождества чета Краббе улетит в другой штат; а еще через месяц Адамс-сахиб навсегда покинет Федерацию. Oн, Алладад-хан, останется в одиночестве. Хотя, возможно, избавится от полного одиночества, выращивая сад на завещанных ему нескольких клочках земли. Постарается любить жену, беречь и лелеять дочь, продолжит изученье английского, заведет полку книг, несколько картин на стенах. Возможно, у него когда-нибудь будет сын, а когда выйдет в отставку, вернется в Пенджаб, будут несколько акров, коровы и лошади, множество молодняка, посиделки у зимнего очага, легенды о нем, Алладад-хане, – солдате, мечтателе, полицейском, космополите, образованном, вольномыслящем. Не много, но все-таки кое-что.

Ей захочется назвать сына Абдул-ханом, но тут он решительно скажет свое слово.

Алладад-хан с интересом заметил весело катившуюся среди редкого быстроходного речного транспорта лодку с раджой и его новой любовницей. Раджа – распутный молодой человек в европейском костюме. Алладад-хан хорошо знал его в лицо. Девушку знал еще лучше. Это бывшая любовница Виктора Краббе. Теперь она казалась довольно счастливой в красивом байю, в недомерке саронге, с позолоченной сумочкой, с кольцами в ушах из келантанского серебра и со своим распутным, но, может быть, мужественным молодым раджой. Аллах, у женщин никакой верности.

Ни у одной, кроме одной.

В Келапе он видел неверного парня, болтавшегося вокруг, миньона пузатого плантатора. Видел в лавке возле автомастерских, где тот самый парень покупал еду для бунгало, но также тратил сумасшедшие деньги на дешевые безделушки и детские игрушки, – уборная для кукольного дома, попрыгунчик, бумажные цветы и восковые фрукты. Парень провокационно повел девичьими плечами перед Алладад-ханом, взбил крашеные волосы. Мир ускорявшейся лодкой мчался к последнему краху. Друзья уезжают, женщинам и парням нельзя верить, Бога, может быть, нет. Впрочем, остается квартира в полицейских казармах, длинноносая жена с каннибальскими зубами, младенец, постель, шипящие, прыгающие на плите чапатти.

И вещи, которые хочется помнить.

– Касым! – крикнул он. – Дурак чертов! Глупый ублюдок! – Потому что Касым угрюмо летел прямо в стену двора Транспортной конторы, не снижая скорости, и нос лодки готовился пулей вонзиться в красный кирпич. Алладад-хан перехватил руль.

– Минта мааф, капрал, – сказал Касым.

– Сержант, – поправил Алладад-хан, – сержант. Аллах, ты что, никогда не научишься? Три полоски – сержант.

– У меня столько всего на уме, – оправдался Касым. – Жена новая, с деньгами трудно. Я с радостью был бы простым капралом.

– Продвигается тот, кто способности проявляет.

– Это несправедливо. У вас всего одна жена, вы не нуждаетесь в деньгах, которые получаете, как сержант. У меня теперь три жены, это очень тяжело.

– Хари Сингху обещан чин капрала. Допустим, у него столь же мало способностей в вопросах транспорта, как у тебя, но он хоть знает английский, играет в футбол за полицию округа.

– У меня на подобные вещи времени никогда нет, капрал.

– Нет Бога, кроме Аллаха, – выругался Алладад-хан. – Никогда не научишься?

– Но у меня возможности не было ходить в вечернюю школу. Дома столько всяких дел.

– Не будем больше говорить, – сказал Алладад-хан, останавливаясь, чтоб медленно продвинуться на несколько дюймов по водам потопа. – Жди здесь. Мы скоро вместе с туаном пойдем к большому школьному зданию на холме. Приготовься взять на борт много баранга. Сегодня у христиан большой день. Называется Сочельник. Празднуется рождение пророка Исы.

– Поэтому сегодня выходной.

– Да. И завтра. Предупреждаю тебя, дома делай как можно меньше. Нам надо, чтобы ты был готов к дальнейшей работе. Повези своих жен погулять по реке. Ты вступаешь в тот возраст, когда надо силы беречь.

– Да, капрал, – согласился Касым.