Будь моей мамой. Искалеченное детство - Кэти Гласс Страница 47

Когда мы приехали, Эдриан, Пола и Люси уже были дома, так что Джоди подвернулись новые слушатели, готовые внимать ее восторженному монологу. Это продолжилось и за ужином, и чего никогда не бывало — мне пришлось напоминать Джоди, чтобы она ела. В тот вечер она быстро заснула, так как учебный день утомил ее физически и эмоционально, как, впрочем, и меня.

Едва пробило полночь, как меня разбудили всхлипывания за дверью. Я быстро натянула халат, выбежала из спальни и увидела Джоди, которая лежала на полу под дверью Полы. Я обняла ее, отвела в комнату, села рядом на кровати и успокаивала до тех пор, пока к ней не вернулась возможность говорить.

— Кэти, — проговорила она сквозь рыдания, — когда я была в той школе, у меня была подруга, но теперь она больше не будет моей подругой.

Я дала ей салфетку, чтобы она высморкалась.

— Не расстраивайся, солнышко. Теперь у тебя будет много новых друзей.

— Но она же была лучшей, самой лучшей подругой! И приходила ко мне домой. А потом ей запретили приходить, потому что я рассказала.

Мой сонный мозг начал медленно пробуждаться.

— Что ты рассказала? Я уверена, что ничего плохого. Друзья то и дело ссорятся, Джоди, даже самые лучшие.

Она помотала головой:

— Все рассказала — про маму, папу, дядю Майка. А она рассказала про это своим маме и папе, и тогда они запретили ей дружить со мной. Ее мама сказала, что у нас плохой дом. Но я не плохая, нет, Кэти?

Я придвинулась к ней ближе:

— Нет, радость моя, конечно, ты не плохая. Она имела в виду, что плохо было то, что с тобой делали.

Но это ни в коем случае не твоя вина. Никогда так не думай.

Я утешала ее, а шестеренки в голове бешено крутились. Она говорила кому-то. Другие взрослые знали о растлении. Могло ли это сойти за свидетельство третьих лиц, необходимое для возбуждения дела? Сон исчез как не бывало.

— Очень хорошо, что ты рассказала, Джоди. Ее мама и папа должны были сообщить об этом в полицию, а не запрещать ей дружить с тобой. Как ее звали? Помнишь? Это очень важно.

— Луиза Смит, — всхлипнула она. — Она жила в соседнем доме. Я не буду рассказывать своим новым друзьям, да, Кэти?

— Нет, не нужно. Но ты можешь рассказать мне все, что захочешь, и знай, я всегда что-нибудь придумаю.

Она снова всхлипнула и слабо улыбнулась.

— Умница. Ты очень хорошо сделала. Теперь ложись и поспи. Мы же не хотим, чтобы завтра ты была уставшая.

Я гладила ее по голове, пока она не заснула. Я была вся в напряжении, сосредоточившись на новой информации. У Джоди хватило смелости рассказать кому-то, но ее смелость не только осталась невознагражденной, она принесла вред: подруге запретили общаться с Джоди. Я могла понять, почему родители Луизы не стали поднимать шума: хотели защитить своего ребенка и не хотели быть замешанными сами. Но молчанием они способствовав надругательству над девочкой, ни в чем не повинной. А всего-то и нужно было — сделать анонимный звонок в социальную службу или полицию, и началось бы расследование. Какое бы ни было заявление, соцслужбы проверили бы его.

Я вернулась в спальню, но заснуть никак не могла. В итоге я бросила эти попытки, спустилась и приготовила себе какао. Я стояла в кухне и грела руки о горячую чашку, обдумывая все, что вытекало из признания Джоди. Живя по соседству, Смиты могли видеть посетителей дома Джоди и, возможно, знали (если не по имени, то хотя бы в лицо) этих «дядюшек, тетушек и дедушек». Если полиция опросит Смитов сейчас, когда дело уже начато, почему бы им не сказать правду? Я хорошо знала район, где росла Джоди, — мне уже попадались дети оттуда. Это было тесное, сплоченное соседство, где все семьи знали друг друга. Сколько же еще соседей знали о происходящем, но продолжали молчать, боясь возможных последствий? И как им спится по ночам?