Дамаск - Ричард Бирд Страница 45

К ней подошел какой-то человек, он принес еще один стул, который поставил рядом со стулом мисс Бернс. На нем был распахнутый пиджак и коричневая рубашка, галстука не имелось. Волосы торчали во все стороны и явно нуждались в стрижке. Он принес Генри чай и пожал его руку.

– Здравствуйте, – сказал он. – Меня зовут Спенсер Келли, я здесь живу. Приятно познакомиться.

Это был Спенсер Келли, портовый брокер, работающий в «Ллойдз» (судя по костюму). Нет, не то. Это Спенсер Келли, ведущий радиопрограмм станции Британских Вооруженных Сил (судя по голосу) или заядлый любитель железнодорожного транспорта и ведущий оппонент планам правительства приватизировать Британские железные дороги (если судить по его нежеланию разговаривать). Нет, ни одна из этих безобидных жизней ему не шла. Это Спенсер Келли, любовник Хейзл, он разбился при восхождении на гору в Мочнанте (Уэльс), и он действует Генри на нервы, а когда Генри нервничает, он засовывает руки в карманы. Он нащупал в кармане пакетик с порошком и успокоился, хотя что с ним делать, и как он может помочь, Генри пока не знал.

А пока он пытался начать разговор (со Спенсером Келли, жертвой теракта, умело проведенного сирийскими боевиками в самом центре города) с мужской темы. Он спросил, знает ли кто-нибудь из присутствующих, сколько нынче стоит профессиональный футболист? Нет ответа. А слышали ли они о китайских бегуньях, которые выпили снадобье, приготовленное их тренером, Ma Хунреном, и оно помогло им стать победителями и мировыми рекордсменами? Слышали.

– Они бежали на три тысячи метров.

– И десять тысяч, – сказал Спенсер.

– И еще марафонскую, мне кажется. Я читал в газете.

– Мы все читали.

Странные какие-то. Если разговор не клеится, это их вина; их запутанные жизни, которые мешают ему жить своей.

Сегодня первое ноября 1993 года, и где-то в Великобритании, в Лоустофте или Тарроке, в Кинлоссе или Солихалле, в Лланхаране или Ноттингеме, в Манготсфилде или Дьюсбери Спенсер Келли осужден за преступление. Отдавая долг обществу, он бесплатно работает распорядителем на торжественном открытии национального чемпионата по плаванию среди инвалидов. Сидячие места расположены вдоль одной из сторон бассейна, многие заняты детьми, а многие пустуют. Спенсер выбирает себе место рядом с блондинкой с мягкими карими глазами; она, похоже, одна.

Ей не больше девятнадцати, так же как и ему.

Некоторое время он просто сидит рядом, предусмотрительно не обращая на нее внимания. Он хочет, чтобы она привыкла к нему за то время, пока гигантский секундомер «Сейко», или «Бритлинг», или «Хёйер» напротив показывает результаты заплывов. На нем нет цифр, и единственная стрелка медленно проходит верхнюю отметку, где обычно расположены числа двенадцать и шестьдесят, будто время каждый раз начинает свой ход с нуля, не оставляя в прошлом часы, минуты и секунды.

Спенсер интеллигентно прочищает горло и как будто невзначай задевает девушку локтем.

– Мы раньше не встречались?

Она отодвигается и, метнув в него надменный взгляд, отвечает:

– Слава богу, нет, – ровным спокойным голосом.

– Точно?

– Точно.

– Извини, я думал, что мы встречались.

Это Хейзл виновата в том, что он испытывает дискомфорт рядом с другими девушками, которые явно проигрывают в сравнении с ней. По телефону она настолько бестелесна, что он может представлять ее себе в самом совершенном теле. К сожалению, когда она звонит ему, то почему-то рассказывает только о том, как это ужасно – спать с гуманитариями, или с преподавателями, или с младшим братом соседа по коридору. Спенсера не отпускает горько-сладкий образ: ее каштановые волосы, разметавшиеся по подушке, ее блестящие смелые глаза. Такие переживания совсем не идут ему на пользу, и он решает, что лучше всего заняться поиском настоящих девушек, у которых есть не только голос, но и тело. Блондинка сбоку вдруг поворачивается к нему и спрашивает, есть ли у него привычка разговаривать с незнакомыми людьми.

– Слава богу, нет.

– У меня тоже.

Она нетерпеливо смотрит вниз на воду в бассейне.

– Ты когда-нибудь хотел стать пловцом?

Спенсер качает головой. Девушка неодобрительно смотрит на него. Спенсер принимается кивать, конечно, конечно, я всегда мечтал стать пловцом. Она поджимает губы. Спенсер прячет руки: жаль, что она не русская. Она с увлечением разглядывает хорошо сложенного молодого человека, в джинсах и майке, стоящего рядом с бассейном. Он вряд ли старше, чем Спенсер, но держится взрослее.

– Я тут на исправительных работах, – говорит Спенсер. – Вот.

– Банк ограбил?

– Отравил одного, чтоб не смеялся надо мной, – отвечает Спенсер, и блондинка перестает смотреть на атлета в майке и в джинсах. – Посидел пару вечеров в библиотеке – и готово.

А дело было так. Он пошел в библиотеку, в справочном отделе узнал, как приготовить ужасный яд рицин при помощи зерен, из которых делают касторовое масло. Приготовил несмертельную дозу, смазал ядом острие зонтика. Потом уколол им своего врага в отделе мужской одежды в фирменном магазине «Марк-энд-Спенсер». А может, это было в «Симпсоне» или в «Британском Хозяйственном». Он уже не помнит.

– Если ты не помнишь, то это неправда. Если бы это было правдой, ты бы запомнил.

– Я был на взводе.

– И как тебя поймали?

– Я сам сдался. Они сказали, что смягчат наказание, потому что я не преступник.

– У меня тоже один раз были проблемы с полицией, – говорит девушка. – Еще в колледже.

– Это твой парень?

Она опять пялится на блондинистого атлета У края бассейна – тот помогает участнику соревнований выбраться из воды. Участник – девушка, она только что выиграла 100 метров брассом или 200 метров на спине, а может, и то, и другое. У нее не работают ноги, и как она может плавать, а тем более побеждать, остается для Спенсера загадкой.

– Это парень той девушки, – отвечает грустная сексуальная блондинка с карими глазами. – А у тебя есть девушка?

– Иногда, – отвечает Спенсер.

В ближайшее время заплывов не предвидится, Спенсеру не нужно работать, и они с девушкой принимаются задавать друг другу стандартные вопросы, потому что никто не хочет замолчать последним. Начинают с «как тебя зовут»?

– А почему ты спрашиваешь? – говорит она.

– Как, почему? – говорит Спенсер. – Это обычная практика. Когда два человека встречаются, они обмениваются именами. На будущее.

– Понятно, – отвечает она. – Но само имя значения не имеет, ведь так?

– Наверное, так.

– Пускай меня будут звать Эмма.

– Как хочешь. Но тогда ты уже не сможешь его поменять, иначе будет нечестно.

– Или Грэйс, или Анита. Есть пожелания?