Плащ душегуба - Крис Эллиотт Страница 44

Калеб, обшаривая взглядом темницу, и сам пытался найти ответ на этот вопрос. Стены, пол и потолок были испещрены какими-то невразумительными каракулями, алгебраическими уравнениями, чертежами Бойлерплейта и многочисленными рисунками, изображавшими громадный шар, заключенный в стеклянный куб.

Похоже, гениальный профессор все еще продолжал изобретать. Но что? И для кого?

«Окон нет, – размышлял Калеб. – Дверь одна, заперта снаружи… Да еще цепи и смирительная рубашка. Просто невероятно! Если только… если не… Нет, это нелепо. Такого не может быть».

Его разум лихорадочно искал иное решение загадки, но не находил.

«Если только это не дело рук… Неужели Гудини?»

– Гудини! – прошептал Калеб и обернулся к южанину. – Что это вы там говорили? Насчет яблок?

– Я сказал, что Кампион сварганил из туалетной бумаги мешок с яблоками и шарахнул меня им по голове.

В этот момент на глаза Калебу попалась надпись, нацарапанная на стене. Он прочитал:

РЯЖИНЫЕ НЕ BEНОВАТЫ, А ВЫ СВАЕ ПАЛУЧИТЕ

– Боже мой! – воскликнул Калеб, вытаращив глаза.

«Это он!»

Затем Спенсер перевел взгляд на миски с несъеденной овсянкой, стоявшие на полу.

– Как часто его кормят?

– Один раз в день… подсовывают под дверь.

«Три миски с овсянкой, – подумал Спенсер. – А убийства начались как раз три дня назад!»

От резкого выброса адреналина в Калебе закипела кровь. Вот тот, кого он ищет! Он выхватил свой мобильный телефон, опустился на одно колено, зажег маленькую горелку за панелью в задней стенке аппарата и принялся набирать номер Лизы.

– Эй, это одна из новомодных говорилок, да? Нам бы такие в той битве за высоту Свинячий Жир! Мы, конечно, задали жару вам, северянам, но связь у нас была никудышная. Мы пытались писать на пушечных ядрах и стрелять ими друг в друга, но получалось не так здорово, как можно поду…

– Ш-ш-ш!

Гудок. Еще гудок. И еще…

– Ну, Лиза, давай! Возьми трубку!

– Рада сообщить, это Шиза-Лиза. Я сейчас не могу подойти к телефону. Возможно, я сейчас ужинаю или танцую с каким-нибудь потрясающе красивым и невероятно богатым молодым господином, который принимает меня такой, какая я есть, и не ожидает, что я стану придерживаться требований современного общества, то есть сидеть дома и печь пирожки, подобно другим девушкам.

Калеб возвел глаза к небу.

– Ну ладно, ладно, давай уже!

– Если вы захотите оставить мне небольшое сообщение, будьте так добры сделать это после музыкального сигнальчика, а я попозже перезвоню вам. Если, конечно, у моего приятеля не окажется других планов.

Затем последовал мелодичный сигнал.

– Элизабет, это Калеб, выслушай меня. Профессор Аркибалд Кампион и есть Крушитель. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Он сбежал из лечебницы в Бельвю три дня назад, когда и началась череда убийств. Я также считаю, что он убивает своих жертв, нанося им сзади сокрушительный удар мешком с яблоками, сделанными из плотных комков туалетной бумаги. Но держись крепче, это еще не все. Я уверен, что ему помогает фокусник, знаменитый Гарри Гудини! Я знаю, обвинение звучит безумно. Знаю, что Гудини начнет устраивать свои представления только лет через двадцать. Но испано-американская война тоже еще не начиналась, а «Волшебник страны Оз»… ладно, может, я чуток сбрендил, зациклился на порядке исторических событий. Но это пройдет. Теперь ты имеешь дело с совершенно другим начальником полиции. Калеб Спенсер станет более решительным и дерзким, он самостоятельно сможет выбирать себе галстук и развлечение на вечер. Хочешь узнать еще кое-что об этом новом Спенсере? Он по уши…

Обернувшись, Калеб увидел, что Финнеган поднял миску с кашей, сунул в нее палец, вытащил изрядный шматок и теперь усердно пытался пропихнуть его сквозь прутья клетки себе в рот.

– Отставить! Это улика! – спохватился Калеб, едва не бросив трубку.

– Чертовы янки, считают себя главными аж со времен войны. Ну ладно, попомните мои слова, Юг еще восстанет! Ибо на этой земле…

– А теперь, Лиза, слушай внимательно, – продолжал Калеб; меряя шагами камеру, он уже не утруждал себя говорить в трубку. – Мы не можем ставить в известность участок. У Твида все схвачено. Нам придется действовать самостоятельно. Вы с Рузвельтом можете не дергаться, а я отправляюсь в театр «Лицей» арестовывать Гудини. Все сходится, Лиза! Мы его раскусили! Крушитель – это Кампион и Гудини. Возможно даже, это вообще один и тот же человек! И я готов ставить десять к одному, оба они – из Ряженых!

Элизабет слышала слабый голос Калеба, исходивший из большого раструба автоответчика, который соединялся с ее шикарным мобильным телефоном. Но сейчас она не была настроена брать трубку. Она подумала, что использованное Калебом выражение «не дергаться» звучало в высшей степени иронично, если принять во внимание то затруднительное положение, в котором она пребывала. Ее связали по рукам и ногам, заткнули рот кляпом и заперли в клетке индейца яхи в оранжерее Рузвельта. Невнятные призывы на помощь не возымели действия и вызвали только недоуменные взгляды птиц, крокодилов и драконов с острова Комодо, населявших оранжерею.

Со своего места на табурете Иши она могла видеть, что кто-то испортил портрет обнаженного Рузвельта, нацарапав над головой мэра в «облачке», какие рисуют в комиксах, следующие слова: «Привет, я жирдяй! И от меня воняет!» Лиза просидела связанной уже более часа; она изо всех сил пыталась ослабить тугие путы, когда из гостиной послышались мужские голоса. Говорили шепотом. Лиза тут же прекратила ерзать и прильнула ухом к прутьям.

– Она фопротивлялафь?

– Да, черт ее подери! Она мне своими когтями по яйцам заехала, причем два раза! Слушай, мы так не договаривались! Мое дело было явиться сюда, пошпионить за следствием и смотаться. Ну, может, подкинуть им пару ложных следов, чтобы сбить с курса. Одна нога здесь, другая там – и все дела!

– Мало ли кто о чем договаривалфа. Чефтно говоря, я не жнаю, какова твоя роль, и мне до этого нет дела. Но уж коли ты тут, будешь играть по правилам девятнадцатого века, и фейчаф это жначит, что ты работаешь на меня. Яфно? А теперь – где Именофлов?

– Не волнуйтесь. Он… э-э… в безопасности.

– Я хочу получить его.

– Вы его получите. Но лишь тогда, когда я снова окажусь в том агрегате, и ни секундой раньше. Вы же понимаете, это моя страховка. Я не хочу, чтобы и меня кто-нибудь треснул по голове.

– А понимаешь ли ты, приятель, что ефли эта книга вфплывет, вефь план пойдет нафмарку, включая и твою долю?

– Она не всплывет, пока все исправно играют свои роли. Я слыхал про ваших негодяев, бандитов и головорезов. Я презираю ваш так называемый Золоченый век. Он золоченый только для тех, кто богат, имеет белую кожу, владеет собственностью и не страдает каким-нибудь брюшным тифом или чем-то в том же духе. Вы получите свою книгу, как только я свалю из этого вонючего мира.