Любовь. Красное и белое - Давид Беньковский Страница 44

Не знаю, отчего у меня такая жажда — от солнца палящего или от водочки, которую мы у Алекса пили.

Слышу ее шаги. За водой, наверное, пошла.

Но она не возвращается, все ходит по квартире. В комнаты заглядывает, в ванную и туалет. Воды найти не может?

— А где Виктор? — Она снова стоит надо мной. — Он дома?

Малыш? Был дома. Я его у телевизора оставил. Разве его там нет? Но разве я могу сказать Майе, что оставил его у телевизора? Тогда где же он? Пусть она меня в покое оставит! Лежу и глаза не могу открыть. Дремота, пусть ко мне вернется Сладостная Дремота!

— Пить хочу, — говорю я, потому что во рту пересохло.

— Где наш сын? Павел, что происходит? — Майя повышает голос. — Отвечай, черт возьми! Его нигде нет, ты слышишь! С кем ты его оставил? — нервно кричит она. А у меня от ее крика снова голова начинает болеть. — Он у соседей? Что с тобой?! — И слышу, как она убегает.

— Нет, не у соседей, — отвечаю сам себе, — хотя у меня и были такие планы, но сосед был занят приготовлением кашки. — Так где, черт побери, этот Малыш? Надо постараться открыть глаза. А может, и не надо. Может, она сама его найдет. А я пока полежу. Не буду вставать без надобности.

— Ты разрешил ему играть на компьютере? — кричит она из моего кабинета. — Компьютер включен! Я же тебя просила не позволять ему играть. Павел, ребенка нигде нет. Ты слышишь? Где Викторек? — И снова прибегает в гостиную.

— Не знаю, — отвечаю я, потому что уверен — больше не продержусь, не удастся мне отвертеться, тем более, что и самому интересно, где он. — Включил ему фильм, а сам задремал, — признаюсь я, не открывая глаз и не поднимаясь с дивана.

— Но его же нет у телевизора. И ты не знаешь, где он? — Майя пытается успокоиться.

— Ну, не знаю я… — И медленно поднимаюсь с дивана.

— Знаешь, Павел, у меня все это в голове не укладывается. Как это ты не знаешь, где он?! — Майя снова повышает голос. — Павел, я с тобой больше не могу. — Слышу, как она ходит из стороны в сторону. — Что делать? Что делать? Может, он ушел? Дверь была открыта. — Она разговаривает сама с собой. — Нужно его найти, может, он к соседям пошел, может, на лестнице стоит, а может, во дворе. Ты должен был с ним сидеть! — снова кричит она, а у меня голова раскалывается. — Что ты делал, дебил?!

Я падаю на диван. Если она будет так себя вести, пусть не рассчитывает, что я встану. Пусть думает, что говорит.

— В голове все это не укладывается! — кричит она на всю квартиру. У меня даже глаза открылись от этого ее крика. Несмотря на отеки открылись. Вот что бабьи крики делают. Мертвого поднимают. — А ты все лежишь?! — Я слышу ее громкое недовольное сопение — так Дед обычно сопит. — Ты встанешь или нет? — Жена хватает меня за рубашку. — Ладно. Буду сама его искать. Еще пожалеешь об этом, Павел, вот увидишь!

Майка выходит и захлопывает дверь.

Воцаряется тишина. Вытягиваюсь в полный рост. Сейчас Малыш найдется. Ну, а куда он мог деться? Умный мальчик, может, к Депутату и Министру пошел. Но как он мог один пойти? Он один из дома не выходит. А может, он решил самостоятельность проявить. Не захотел папу будить, которого Сладостная Дремота сморила. Сыночек любимый. Закрываю глаза. Голова вроде меньше болит, только жажда мучает. Тишина, покой, вот я и лежу, лежу и не шевелюсь и не собираюсь шевелиться, даже если жажда станет невыносимой. Лежу спокойно, как будто на спине плыву.

Вдруг слышу какие-то шорохи, тихие шаги. Может, Сладостная Дремота ко мне возвращается? И снова я в каком-то странном месте оказываюсь. Лежу, отдыхаю.

— А, здравствуй, Павел, — слышу над собой голос, незнакомый и знакомый одновременно. — Я вошла, дверь была открыта. Смотрю, спишь, дорогой мой. Ну, не буду мешать. Спи, спи. Я разденусь в прихожей. А потом на кухню пойду. А ты спи, спи.

Теща! Я совсем забыл о том, что она приехать собиралась, забыл. Теща приехала, мама, мамочка. Может, она и Теща, но в то же время Мать! Этот голос, такой знакомый. А может, это не Теща, а моя Мама, но даже если Теща, то она все равно Мама. И я могу полежать, поспать. С закрытыми глазами, в объятиях Сладостной Дремоты. Потому что Мама приехала и всем займется.

— Мама, будь добра, принеси мне воды, — прошу тихо и вежливо.

— Сейчас, сейчас, Павел, несу. — Я слышу ее каблуки на кухне. Она наливает и приносит мне воды. — На, Павел, попей и спи, спи.

Поднимаю голову. Еле-еле открываю глаза. Теща подает мне воды, а она ведь всегда мне повторяла, что я для нее как сын, потому что у нее своего не было, только Майя. Выпиваю залпом целый стакан. Немного лучше становится, уж очень пить хотелось. Жажда меня мучила невыносимая. Должно быть, бигос с водочкой нарушили мой водный баланс.

— Павел, Боже мой, что с тобой случилось? — вдруг восклицает она. А голос у нее высокий, сверлящий. — Бог мой, Павел, на кого ты похож стал?

— Ничего, мама, ничего, так… — И только рукой махнул.

— Понимаю, Павлик, понимаю, — говорит мама многозначительно. — Ваши мужские дела. Ты, должно быть, подрался, Павел… — Я слышу в ее голосе нотки удивления. — Но надо, Павел, что-то с этим делать. Так же нельзя. И болит, наверное, ой как болит, бедняжка. Нужно что-нибудь холодное приложить. Не поздно ли? Надо было сразу лед приложить. Ты не прикладывал? А где Майка? Где она? Она знает, что с тобой случилось?

Молча киваю и машу рукой.

— И так тебя оставила, Павлик? Как она могла оставить тебя одного в таком состоянии? Я тебе сейчас компресс со льдом сделаю. Обязательно надо холод приложить. Обязательно. Лед приложить. Куда она ушла, куда снова понеслась?

Слышу, как Теща открывает холодильник. Чем-то шелестит, что-то делает, закрывает дверцу. И возвращается ко мне.

— Вот, Павел, два мешочка со льдом и полотенце. На, положи себе на глазки. — Она садится на диван у моих ног. — Скажи мне, Павел, пока ее нет, как вы живете? Ничего не изменилось? Она продолжает проводить время в своем клубе, и дом ее не интересует, ребенком не занимается, тобой тоже? Ничего не изменилось?

Я снова машу рукой, а что я на это могу сказать?

— Что с ней случилось? — Мама тяжело вздыхает. — Я так старалась хорошо ее воспитать. Как такое могло случиться, Павел, не знаю.

Хлопает входная дверь. Беспокойные шаги на терракотовом полу в прихожей. Должно быть, Майя вернулась.

— Его нигде нет, нигде! — Она вбегает в гостиную, рыдая. — О, мама! — Голос становится ледяным. — А что ты здесь делаешь? — спрашивает она, стоя на пороге гостиной. — Ты когда приехала? — Как будто не знает, что прямо перед ее приходом.

— А ты где летаешь? — Мама встает с дивана. — Видела, что с Павликом? — спрашивает Теща немного раздраженно и сердито.

— Видела, видела… — цедит сквозь зубы Майя. — Попросила его посидеть с Викторком, и Викторек пропал. Он заснул, а ребенок пропал.