Школа стукачей - Винсент Килпастор Страница 43

Я безо всяких эмоций бреду в самом центре этой толпы и тихо хуею.

Прошло всего несколько часов, а меня уже приняли. Это же надо!

Король неудачников. В книгу рекордов надо в категорию «бытовой идиотизм». Не успел даже и штуки потратить. И колечка я тебе, Вероника обещанного не купил… И в Москву не вывез.

Да…

Сейчас видимо будут бить. Писать протоколы допросов и бить.

Смертным боем. Посадят в бетонную камеру к зэкам, отправят в Ташкент. Охуеть. От одного названия «Таштюрьма» мне сразу делается дурно.

Я думал, что я самый умный, а моя великая Родина просто бесцеремонно засунула свой ментовский нос в сумку с моим бельём. И всё…

Как пишут в их сводках: «В ходе оперативных мероприятий…»

— Начальник ночной смены линейного отделения милиции аэропорта города Самара майор Пашков. Откуда столько денег? Верблюда своего любимого что-ли продал?

— Какого ещё верблюда?

— Ну, у вас же там, в Ташкенте много верблюдов. На базаре!

— Не знаю. Разве что в зоопарке есть один.

— Ты мне муму здесь не три. В запарке. Откуда крупная сумма в иностранной валюте?

— Откуда? Да как вам объяснить-то… Дом меня родня отправила покупать. Дом в России. Собрались все вместе, сложились и — вот… Совсем плохо нам, русским, в Узбекистане приходится. Никакой жизни не дают басурмане! Хотим купить дом и переехать на историческую Родину.

— А что у вас там разве русские есть?

— Есть, есть, товарищ майор, униженные и оскорблённые!

— Что ты говоришь! Да. Мудаки. Такую державу просрали. На всех ещё долго это отражаться будет. Значит дом, а? Правильно. Милости просим. Россия, она всем рада! Россия, она гостеприимная страна!

Только законы наши надо блюсти.

Давай-ка так. Посиди ты тут у меня до утра, до выяснения. Прозвоним с утреца Ташкент, и если ты там Рашидова своего не ограбил, потопаешь в город. А задерживаю я тебя, потому что надо декларировать ввоз валюты в РФ.

— Товарищ майор! Вот если бы я ВЫвозил, тогда понятно, декларируем, но я же Ввожу, это же на благо экономике! Деньги пришли в страну.

— Грамотный да? Лучше меня закон знаешь? Может и на бесплатных курсах где уже отбывать приходилось?

— Да что вы, нет, нет, конечно. Просто рассуждаю, простите уж меня, товарищ майор. А нет ли способа быстрее решить все вопросы? Ну, скажем, заплатить штраф, пошлину, ну, в конце-концов вы НАЧАЛЬНИК ночной смены. Вся власть у вас. Я бы родне своей все правильно потом объяснил! Поняли бы без вопросов.

— Начальник смены, говоришь? А знаешь, сколько у меня народу в смене? Она ведь не маленькая — смена-то. Двенадцать человек! И вся смена о тебе уже знает, можешь не сомневаться.

— Мне кажется, уже весь аэропорт обо мне уже знает, товарищ майор!

— Плевал я на аэропорт. У меня в смене — двенадцать человек. Двенадцать. Человек. Вот так. Двенадцать рыл. Всем кушать надо. Да.

Делает паузу и выразительно смотрит на меня. Прямо над его головой на меня так же злобно взирает со стены молодой симпатичный Ельцин.

«Продолжается посадка на самолёт авиакомпании «Сибирь» следующий рейсом 939 Самара — Хабаровск, прошедшим регистрацию и оформление багажа, просьба пройти в секцию номер шесть, повторяю…»

— Каждому если по сто, тысяча двести, в общем, нормально будет?

Майор Пашков встаёт из-за стола, и, открыв дверь, зачем-то выглядывает в коридор. Смотрит в окно на перемигивающий лампочками, как новогодняя ёлка, перрон. Чешет под галстуком багровую шею, откуда к утру уже выползли серебряные иголочки щетины.

— Давай! Давай штуку двести… Но — смотри мне, не умничай тут мне…

С облегчением переходящим в судорожный восторг быстро отсчитываю купюры. Зачем умничать, не надо конечно же умничать!

— Можно идти, товарищ майор?

— А нук, погодь, погодь, старшину Лунёва ко мне.

Это уже в селектор.

Лунёвым оказывается тот же сапог с красной мордой, который меня спалил на контроле. Он весь сияет, как тульский самовар, как в прочем, и положено герою дня. Такую крупную шишку словил.

— Довезёшь куда братишка скажет, в целости и сохранности, доложишь об исполнении. Свободны оба.

Когда мы уже в дверях, майор Пашков сосредотачивает взгляд на выключенном мониторе компьютера цвета прокуренной слоновой кости.

Старшина Лунёв и ещё какой-то сержант, по моей просьбе везут меня в гостиницу аэропорта. «Чтоб тебя тут никто не обидел! сам понимаешь — времена сейчас огогого!».

Лунев лично оформляет документы, берет ключ, и провожает меня до самого номера.

— Ну, держись, давай, пацан! Перевезёшь родню в Самару, не ссы!

Что надо будет — не стесняйся!

— Спасибо вам товарищ старшина. Спасибо за всё.

Наблюдаю теперь за ними из окна. Их разрисованный, с понтом шерифский форд, ещё долго стоит перед входом в гостиницу «Перелёт».

Я думаю, они сейчас сдадут смену и вернутся за мной обратно. Со стволами. Или пошлют кого-нибудь. Помогут избавиться от излишков наличности.

А может и нет. А не в пизду ли так испытывать судьбу?

Выгребаю из сумки усохшую немного пачушку Урала и распихиваю деньги по карманам. Саквояж оставляю в номере. Пусть караулят, если надо.

С милой улыбкой сдаю администраторше ключ.

«Я — воздухом российским подышать! А где у вас тут покушать можно недорого? Спасибо. Спасибо».

В двух шагах от гостиницы бухаюсь на заднее сидение такси.

— ЖД вокзал! Не обижу… Жми!

* * *

У Димки из Воронежа проколота мочка левого уха. Он по воле носил там маленькую серьгу.

В то время за серьгу в Узбекистане можно было получить пизды и на свободе, а тут — зона! Наслушался Димка за эту дыру всякого!

Приехал он в Ташкент анаши по-дешевке взять, хипан несчастный!

Точно так же как и Подсекаев. Взял. Неплохой дури. У барыги-стукача. А вы думали?

Любишь кататься — люби и саночки возить. В Ташкенте стучит сейчас КАЖДЫЙ барыга, каждая простиутка, каждый таксист. Кончился Амстердам. И Катартал кончился.

Не ехайте туда за анашей, молю вас! Лучше сразу уж в Бангкок дуйте, если до такой степени с собственной головой не дружите.

И знаете, какой срок гражданину Российской Федерации впаяли? Девять лет. Привет. За одно судебное заседание уложились. А тщательное следствие кропотливо длилось аж целых два дня! У нас это быстро, Дима! Без ненужных процессуальных проволочек.

Если бы они ласты пендосу какому скрутили, хай бы поднялся на ВЕСЬ мир.