Будь моей мамой. Искалеченное детство - Кэти Гласс Страница 41

А еще Джоди стала выдвигать ложные обвинения против других детей, даже если я находилась в комнате и сама была свидетелем того, что они ничего не натворили. Она могла клятвенно заверять, что Люси или Пола ударили ее или отшлепали, и это было совершенно нелепо — наоборот, они сами боялись ее, и на то были причины. Стоило мне напомнить Джоди, что я не отлучалась из комнаты и, стало быть, видела, что никто ее не обижал, как она вспыхивала:

— Она обидела, она! Почему ты мне никогда не веришь?

Джоди так страстно пыталась уверить меня в этом, что меня так и подмывало обдумать ситуацию заново, и мне приходилось убеждать себя: я все видела своими глазами.

Иногда я заставала ее в гот момент, когда она намеревалась причинить себе боль. Но не как в прошлый раз, когда она проделала все, не выражая никаких эмоций. Теперь это были вспышки злости — в порыве ярости или отчаяния она могла ударить себя, отхлестать по щекам, начать биться головой обо что-нибудь, таскать себя за волосы. Потом она обвиняла в этом кого-то из своих воображаемых друзей. Или друга. Мне приходилось осторожно объяснять девочке, что это делает она сама, что никто и пальцем не касался ее. Членовредительство было одним из самых тревожных аспектов поведения Джоди, а ее оплеухи и удары часто оставляли синяки и ссадины, которые только больше убеждали ее в том, что на нее кто-то действительно напал.

Стало еще тревожнее, когда спустя неделю после Нового года разные голоса, которыми она время от времени говорила, как будто начали обретать собственную индивидуальность.

Пропал мобильный телефон Эдриана, и после продолжительных поисков я все же обнаружила его — в коробке игрушек Джоди. Раньше она никогда ничего не крала, но у нее всегда были проблемы с тем, чтобы разделять свою и чужую собственность, и я пыталась втолковать ей, что мы не можем просто так брать то, что нам приглянулось, а нужно всегда первым делом спрашивать разрешения.

— Это не я, честное слово, — повторяла она детским голоском, глядя мне прямо в глаза. — Правда, не я. Я не дотянусь туда.

Мы с Эдрианом посмотрели на полку, куда Джоди без труда ставила коробку с игрушками.

— Конечно, дотянешься. Она же на уровне твоих плеч, — сказал Эдриан.

— Нет, — настаивала она, повышая свой голосок. — Это она… — Она ткнула в пустоту перед собой. — Это Джоди!

— Ты — Джоди, — сказала я устало.

— Нет, я Эми. Мне всего два года, я туда не достаю. — Она потерла глаза и надула губы, как маленький ребенок.

Я повторила, что ей не следовало брать телефон Эдриана, и на этом мы закончили.

На следующий день раздвоение личности проявилось в более опасной форме. Джоди проснулась в половине шестого утра, и я поднялась, чтобы попробовать снова уложить ее. Она сидела на кровати, играла с музыкальной шкатулкой и громко хлопала в ладоши.

— Тише, Джоди. Если ты выспалась, найди себе спокойное занятие.

Она резко повернулась в мою сторону. Ее лицо застыло в неприятной гримасе.

— Нет, — крикнула она хриплым мужским голосом. — Выметайся, пока я тебя не пришиб. Вон отсюда, дрянь!

Я инстинктивно сделала шаг назад.

— Джоди! Не говори таких слов! Теперь успокойся. Найди себе тихое занятие. Я не шучу. Быстро!

Девочка сползла с кровати и выпрямилась во весь рост. Она двинулась в мою сторону, выставив когти и оскалив зубы.

— Я не Джоди! — зарычала она. — Я Per. Выметайся отсюда, а то я тебя прибью к чертовой матери.

Я не собиралась бороться с ней — она была невменяемой. Я вышла, заперла дверь и подождала какое-то время снаружи. Сердце мое бешено колотилось. Я слышала, как Джоди громко топает по полу, осыпая руганью и меня, и всех остальных членов моей семьи:

— Мрази. Поганые мрази. Я им головы поотрываю.

Она снова Зарычала, а потом все стихло. Я открыла дверь и осмотрелась. Джоди сидела на кровати и спокойно листала книгу. Похоже, вернулась прежняя Джоди.

По характеру работы мне давно пришлось смириться со странностями в поведении детей. Но это было что-то новое. Воображаемые друзья Джоди брали над ней верх.

— Кто такой Per? — спросила я тем же утром, когда мы вместе мыли посуду. Джоди посмотрела на меня непонимающе. — Ты не знаешь никого по имени Per? Мне послышалось, ты назвала это имя, когда я утром заходила к тебе.

Она помотала головой и продолжила разбирать столовые приборы.

— У мамы по телевизору был какой-то Per, но он страшный. Я не разговаривала с ним.

— И больше никого?

— Нет.

Я ей верила. Per, как и Эми, кажется, жил собственной жизнью, без участия Джоди, она и не подозревала об их существовании. Джилл очень удивилась, когда я рассказала об этом:

— Это крайне необычно. Если я права, то это похоже на диссоциативное расстройство идентичности… Синдромом множественной личности.

Диссоциативное расстройство идентичности — это редкая сложная реакция на стресс, при которой личность, чтобы справиться со стрессом, распадается на несколько других личностей. Как правило, одна личность не имеет представления о действиях другой.

— Абсолютно подходит к ее случаю, — ответила я. — Это очень беспокоит меня. Почему она так с нами? Этого ведь не было раньше. Почему же это начинается сейчас, когда она защищена больше, чем когда бы то ни было?

— Возможно, именно потому, что только теперь она почувствовала себя в полной безопасности и позволила себе вспомнить обо всех нанесенных ей ранах. Я думаю, раньше она не могла даже осознать и осмыслить, что с ней происходило. Чтобы уцелеть, она стирала все это из памяти. Ты говорила, что вначале она равнодушно воспринимала все события — помнишь тот случай, когда она просто начала раздеваться перед камерой? В ней не было протеста, потому что ей нужно было продолжать жить. А теперь она настолько отдалилась от насилия, что стала вспоминать о нем и по кусочкам складывать в общую картину.

Я рассказала о том, как Джоди мучается от прежней боли — насколько реальной она ей кажется.

— Это подтверждает мои слова, — сказала Джилл. — В то время она старалась не чувствовать боль, но она чувствует ее сейчас. На нее давит поток информации, физически и эмоционально. Она вспоминает этот кошмар весь сразу, целиком, ее мозг перегружен и не справляется с потоком мыслей. Разделяя свое сознание, она хотя бы часть себя оставляет в покое. Пока что ты видела только малышку Эми и взрослого мужчину. Есть ли у нее в видениях взрослая женщина?

— Теперь я начинаю припоминать, и думаю, что да. Раньше я считала, что она подражает матери, но сейчас уже не уверена. Она пытается отчитывать Люси и Полу в образе рассерженной домохозяйки.

— Она называла себя по имени?

— Не знаю, не слышала.

— Это классический набор. Ребенок, мужчина, женщина. Наша личность содержит в себе все три составляющие, но, пока мы психически здоровы, они нераздельны в нашем сознании. — Джилл замолчала. — Откровенно говоря, я очень волнуюсь.