Паразитарий - Юрий Азаров Страница 41

Каково было мое удивление, когда я увидел на своем пороге Шидчаншина.

— Я пришел тебя навестить.

— Как твое здоровье? — спросил я.

Он улыбнулся, и лицо его сияло такой счастливой улыбкой, что я подумал: должно быть, ему сказали, что он вылечился. Но он тихо проговорил:

— Обнаружили у меня еще одну опухоль. Уже скоро — и улыбнулся.

— Что придает тебе силы?

— Вера. Я ухожу в лучший мир.

— Провсс, ты пришел за моей душой?

— Помилуй Бог. У тебя книги любопытные. Античность. Первые христиане. — Я понял, он специально переводит разговор на другую тему.

— Я хотел бы придать своему исследованию паразитарных систем исторический характер. Я обнаружил удивительное противоречие в истории человеческих верований. Греки упоминаются в Евангелии несколько раз. Вселенская Церковь возникла на почве античной культуры. Кто-то назвал Гомера, Сократа, Платона, Аристотеля, Анаксогора, Эсхила "христианами до Христа". Святой мученик Юстин еще во втором веке нашей эры писал: "Когда мы говорим, что все устроено и сотворено Богом, то окажется, что мы высказываем учение Платоново; когда утверждаем, что мир сгорит, то говорим согласно мнению стоиков, и когда учим, что души злодеев и по смерти будут наказаны, а души добрых людей, свободные от наказания, будут жить в блаженстве, то мы говорим то же, что и греко-римские философы". Как иудейские праведники, так и эллинские мудрецы были причастны к истинно религиозной вере. Я говорю кощунственные вещи?

— Нет, — ответил Шидчаншин. — Я тоже так думаю. Бог един, и он был во всех религиях до Христа. Только по крупицам. А Христос вобрал в себя все то лучшее, что накопилось в человеческой божественности. Человек не мог быть удовлетворен тем, что ему давали, скажем, боги Олимпа. Кстати, Эллада — это не только красота, свобода, заря человеческая, жизнерадостность, недосягаемый образец, это и "античный ужас", это и трагизм неверия, драма духа, вопль несовершенства человеческой природы, это великое обращение к неразумной природе, которая, по мнению многих античных мудрецов, выше ее Творца! Греки ждали пришествия Мессии, как и все другие народы.

— Значит, нет противоречия между античной и христианской культурой?

— Какое же может быть противоречие, если все Божье? — улыбнулся Шидчаншин.

Мне очень хотелось спросить у него: "Провсс, ты не боишься умереть?", но не решался, а все равно подмывало, и я сказал:

— Я, наверное, скоро умру.

— Ты давно не причащался?

— Я никогда не причащался.

— Я рассказал о тебе моему знакомому, отцу Валентину. Он придет…

— Провсс, я плохо раньше думал о тебе. Прости меня.

— Я знаю. Мы все виноваты и друг перед другом, и перед Всевышним.

— Провсс, и еще у меня один кощунственный вопрос: как отнесся Аполлон к рождению Христа?

Я не слышал ответа Шидчаншина: дикая головная боль сковала мои виски. Шидчаншин поднял руку и стал тихонько водить ею над моей головой. Легкое дуновение окаймило виски: пришло облегчение, и я уснул. Когда проснулся, Шидчаншина не было. Не было и головной боли. Мне показалось, что я знал, что надо делать. Я не стал ждать отца Валентина, я собрал все имеющиеся у меня деньги, сначала часть из них думал отослать Сонечке, а потом решил: нельзя терять ни секунды.