Майада. Дочь Ирака - Джин П. Сэссон Страница 41

— Я поведаю тебе все без утайки, — заявил он, обаятельно улыбаясь.

Выйдя из кабинета Али Хасана аль-Маджида, Майада направилась в офис журнала. Камиль встретил ее у двери и проводил в кабинет. Майада прочитала ему свои заметки, и редактор с радостным удивлением выслушал ее.

— Он раскрылся перед тобой, — заявил он с широкой улыбкой. — Я надеялся, что так оно и будет.

Майада поведала ему отличную новость:

— Он пообещал еще одно интервью. Сказал, что подробно расскажет о своей жизни.

Они дружно рассмеялись.

— Это огромный успех! До сих пор никому не удавалось убедить аль-Маджида откровенничать для прессы! — Камиль поспешил приказать, чтобы статью, предназначенную для следующего номера, заменили статьей Майады. Через неделю она была опубликована. О ней много говорили в Багдаде, потому что Али Хасан аль-Маджид впервые во всеуслышание заявил о себе.

Али Хасан аль-Маджид выполнил свое обещание. После дня рождения Саддама она позвонила ему в офис, и он любезно пригласил ее повторить визит. Когда она пришла, то вновь поразилась тому, насколько он красив, хотя теперь его красота потеряла для нее всякое очарование.

Али аль-Маджид, кажется, был чрезвычайно рад видеть Майаду. Он объявил, что отменил некоторые договоренности, чтобы встретиться с ней. Приказав принести чай и сладости, он отрывисто предложил ей сесть в кресло, не дав сказать ни слова.

— Сегодня говорить буду только я!

Али разволновался, как ребенок. Майаде оставалось только сидеть и слушать.

Али сел на край стола, нетерпеливо глядя на то, как Майада достает ручку, блокнот и диктофон. Когда она была готова, он стал торопливо рассказывать ей о своей жизни, словно всю жизнь ждал, когда у него появится внимательная аудитория.

Он громко объявил:

— Я расскажу о жизни Али Хасана аль-Маджида аль-Тикрити, благородного сына Хасана Маджида аль-Тикрити. У меня три брата, которые всегда рядом со мной, — Абид Хасан, Хашим Хасан и Сулейман Хасан. — Али широко улыбнулся, прежде чем продолжить.

Майада была словно загипнотизирована этим мужчиной-ребенком. Ей казалось, что она на сто лет старше его, человека, возглавляющего тайную полицию Ирака.

— Благодаря нашему великому лидеру Саддаму, да хранит и благословит его Господь, все знают, что я родился в бедной деревне в Тикрите. В детстве мне приходилось пропускать занятия в школе, потому что мы с братьями по очереди пасли овец. Я много ходил, чтобы найти хорошее пастбище, но всегда был настороже, и волки не съели ни одной овцы, пока я смотрел за ними. Ни одной! Видит Бог, братья не могли соперничать со мной в усердии. Когда злобные волки подбирались к стаду, я бросал камни и бежал на них, расставив руки.

Али изобразил, как он делал это давным-давно: поднял руки, а сам слегка присел; Майада признала, что это выглядело устрашающе. Но она не испугалась, а рассмеялась. Али расхохотался в ответ.

— Видит Бог, те дни, когда я пас овец, сделали меня бдительным солдатом: я всегда пристально слежу за своими врагами.

Мы были так бедны, что я узнал о существовании кинотеатров, только став взрослым мужчиной. Поэтому я не привык ходить в кино, и единственный фильм, который я посмотрел за всю свою жизнь, — это религиозный фильм о пророке Йусуфе. — Али пожал плечами. — Мне понравилось, но я предпочитаю читать газеты и журналы.

У меня высокое содержание сахара в крови, из-за чего я заболел диабетом и мне каждый день приходится вкалывать себе инсулин. — Майада, оробев, смотрела на то, как Али быстро повернулся к шкафчику у стены и достал из ящика тонкую иглу и крошечный пузырек с лекарством. Затем он подбежал к ней и сделал себе укол в руку.

Она скривилась, а он засмеялся, но Майада объяснила, что она не испугалась, а удивилась.

— Мой отец умер от рака. Когда он болел, я делала ему уколы, чтобы избавить от боли. Медсестра уходила после обеда, и я заменяла ее. И еще меня научили ставить капельницу.

Кажется, Али аль-Маджид был искренне тронут, услышав об ужасной болезни ее отца. Он сочувственно посмотрел на Майаду и сказал, что соболезнует ей, потому что смерть отца — худшее, что может случиться с молодой девушкой. Али добавил, что любит свою дочь больше жизни, но расскажет о ней потом. Затем он продолжил жаловаться на диабет.

— Мне так жаль, что я болею диабетом, ведь я больше всего люблю сладости! Иногда я съедаю целую гору, и мне остается только надеяться, что все будет в порядке. Мне очень нравится бисквит с желе, когда крем и ягоды выкладывают слоями. И еще я обожаю шоколад. — Али обошел стол и нажал на кнопку. В комнату вошел слуга, и Али сказал ему: — Принеси несколько коробок моих любимых шоколадок.

Майада запротестовала: она всю жизнь следила за своим весом и не могла объедаться сладостями. Но Али аль-Маджид был не из тех, кого интересует чужое мнение. Через минуту у нее на коленях лежали коробки с шоколадками «Марс», «Кит-Кат» и «Смартиз», и, поскольку Али был очень доволен своим подарком, Майада приняла его, решив, что угостит коллег в офисе.

— Я хочу, чтобы через четыре дня ты пришла на свадьбу. Мой брат женится на невестке доктора Фадиля аль-Баррака.

— Я слышала, — пробормотала Майада. Она поражалась тому, что два человека, которые терпеть друг друга не могут, согласились на то, чтобы между их семьями установилась такая близкая связь. Майада решила переменить тему, чтобы ей не пришлось обсуждать доктора Фадиля. — А сколько лет невесте? — спросила она.

— Шестнадцать.

— Такая молодая! — воскликнула Майада, думая о своей дочери, которой всего через пятнадцать лет исполнится столько же. Она никогда не допустит, чтобы ее дорогая малышка вышла замуж чуть ли не в детстве. Майада считала обычай выдавать девушек замуж в юном возрасте пережитком старых времен.

Али аль-Маджид рассмеялся.

— Шестнадцать лет — самый подходящий возраст для невесты. Моему брату повезло. Он сможет вылепить из нее все, что захочет.

Майада ничего не сказала в ответ на его замечание, но вновь порадовалась тому, что родилась в образованной семье, где к женщинам относятся с таким же уважением, как и к мужчинам.

Али аль-Маджид взял со стола маленький резиновый мячик и стал разминать его, возвращаясь к теме, которую Майада надеялась избежать:

— А как ты познакомилась с доктором Фадилем аль-Барраком?

— В 1979 году он подошел к моей матери и спросил разрешения одолжить книги и документы дедушки Сати, — объяснила Майада. — Он писал книгу, и они были нужны ему для исследования. Затем он стал другом нашей семьи, и не раз проявлял великодушие. Разумеется, эта дружба началась благодаря Сати, — быстро добавила она.

Али от отвращения содрогнулся всем телом.

— Мне не нравится Фадиль.

— Почему? Я не могу сказать о нем ничего плохого.

Услышав это, Али нахмурился. Ему не терпелось изложить свою точку зрения.