Собачий вальс - Юлия Александрова Страница 40

— Как вам показалось, никаких споров или ссор за столом не возникло?

В памяти, словно фрагменты полузабытого сна, всплыли мамин шелестящий шёпот и нехорошая ухмылка Виктора Сергеевича, но я предпочла не распространяться по этому поводу.

— Мне кажется, нет.

Следователь отметил что-то в своих бумажках.

— А имущественный вопрос? — после секундной паузы вкрадчиво спросил он. — Квартира на Проспекте Мира — серьёзный повод для ссоры. Завещания нет, неожиданно появляется родной брат, законный наследник, планы рушатся… Есть, от чего разозлиться.

Натянутый разговор между мамой и дядюшкой, который я краем уха подслушала в беседке, и намёк следователя сложились как два плюс два. В голове закопошились сомнения: дядя Витя, действительно, умер очень вовремя, сразу после того, как появился на сцене. Нет человека — нет проблемы. Странное совпадение, удачное стечение обстоятельств или чей-то злой умысел?

Больше кого бы то ни было в смерти новообретённого родственника казалась заинтересованной Кристина. Я живо представила, как худосочная старшая сестра пытается сбить с ног увесистого валаамского послушника, чтобы сбросить его с лестницы, и сомнения улетучились сами собой.

— Такое случается сплошь и рядом: позлились и перестали, — перед глазами коротким эпизодом из чёрно-белого кинофильма промелькнула богомол-Кристина, опутывающая длинными лапками-палочками толстого майского жука-дядю Витю, и я рассмеялась. — Поделили бы как-нибудь. Это всего лишь квартира, а не состояние в миллион долларов.

— Зря вы смеётесь, в нашей стране квартирный вопрос до сих пор очень болезненно решается, — следователь покачал головой. — Родные братья и сёстры порой идут на такое, что с трудом поддаётся объяснению, не говоря о более дальних родственниках. Даже убивают друг друга. Не так давно у нас по делу проходили два брата…

— Подождите, — прервала я рассказ сероглазого милиционера. — Ваши братья и сёстры чем убивают? Лестницей?

— Что, простите?

— Я говорю, чем убивают? Лестницей в загородном доме или всё-таки обычными орудиями убийства: ножами там или пистолетами, или бронзовыми статуэтками, на худой конец?

Следователь заулыбался.

— Согласен, лестница — не совсем традиционное орудие убийства, но с неё можно столкнуть, особенно если жертва не в самом устойчивом состоянии.

— А где гарантия? — я чувствовала нарастающую уверенность в своих словах. — Если человека столкнули, то он будет хвататься за перила, попытается сгруппироваться и совсем не обязательно умрёт. Ну, сломает рёбра, заработает сотрясение или даже что-нибудь посерьёзнее, но в больнице придёт в себя, начнёт говорить и расскажет, кто с ним такое сотворил. Это только в детективных романах один раз стукнул — и покойник. Мы не настолько хрупкие, за жизнь цепляться умеем.

Следователь слушал с вежливым вниманием, не перебивал меня, кивал красивой головой и продолжал улыбаться. На какое-то мгновение у меня появилось необыкновенно приятное чувство: мне показалось, он не хочет, чтобы я уходила. Его взгляд потеплел, лицо приобрело участливое выражение, он смотрел на меня с явным интересом и симпатией. Я занервничала от того, что могла ошибаться в своих предположениях, начала размахивать руками, что я обычно делаю, когда волнуюсь, и поспешила закончить мысль.

— Нет, я не утверждаю. У вас в данной области несравнимо больше опыта, чем у меня, но то, на что вы намекаете, не выдерживает никакой критики. Опять вспоминаются детективные романы, особенно такие, которые издают в мягких обложках и продают в газетных ларьках у метро, честное слово! Кто-то из нас, у кого есть виды на квартиру, решает устранить нежелательного наследника, напаивает его, а потом подстерегает у лестницы, чтобы столкнуть вниз. Поверьте, мы все вчера были в таком состоянии, что без посторонней помощи сами бы по этой лестнице не смогли подняться. Мама, возможно, и Люся — они немного выпили, но вы же их видели! Воробушки просто, в них весу — килограмм по пятьдесят, а то и меньше, и Виктор Сергеевич, дядя, на все сто тридцать потянет… Или тянул, если быть точной.

— Пятьдесят плюс пятьдесят — уже сто, — промурлыкал следователь, водя ручкой по чистому листку бумаги.

— Да-да, конечно! Люся — главный подозреваемый, она недвусмысленно выразила антипатию к покойному. Классика жанра! Только по законам этого самого жанра убийцей должен оказаться тот, на кого меньше всего падает подозрение. Невеста, например, или моя тринадцатилетняя дочь Сара. Или нет! Пусть это будет сосед из дома напротив. Он переехал инкогнито несколько недель назад, а на самом деле является сыном старухи, которого она сдала в детдом, когда была студенткой, чтобы её не исключили из комсомольской организации. Или давайте представим, что это было коллективное убийство, как у Агаты Кристи в «Восточном экспрессе», родственный заговор, где каждый поучаствовал. Можно ещё рассмотреть как рабочую версию тайное женское общество со штаб-квартирой у мамы на даче: скажем, Орден непорочного Единорога, цель которого — истребить мужчин как вид. Эксцентричная семейка озлобленных мужененавистниц и истеричек, ритуалы при свете полной луны и клятвы верности ордену…

Меня начало раздражать собственное настойчивое желание разубедить себя в том, что смерть дядюшки была неслучайной.

— Вы, Каролина Сергеевна, наверное, очень любите детективные романы читать, — примирительно заговорил милиционер, стараясь обратить всё в шутку. — Но семейка у вас и впрямь странная: одни женщины, и мужчины почему-то не задерживаются. Не часто такое встретишь.

Я пожала плечами.

— А по моим наблюдениям, очень часто. Около сорока процентов семей в Великобритании по статистике являются неполными, в России же эта цифра, я уверена, выше. Нас — три сестры, так что в этом нет ничего странного, поскольку в большинстве случаев уходят мужчины.

— Или умирают, — иронично хихикнул следователь, и мне перестало казаться, что он относится ко мне с симпатией.

— И такое случается, — уже со злостью огрызнулась я. — Мы здесь с вами о превратностях жизни собрались поговорить или что? И, кстати, детективы я не люблю читать, так что и в этом вы ошиблись.

Дознаватель скорчил недовольную мину.

— Да нет, конечно, простите. О превратностях жизни поговорим после экспертизы, если понадобится. Так вы считаете, что ваш дядя просто упал с лестницы и всё?

— Упал и всё.

— Ну, хорошо, так и напишем, — следователь помолчал немного и, не поднимая глаз от разложенных по столу бумаг, как бы невзначай спросил. — Ваша дочь по-русски говорит?

Это уже ни в какие ворота не лезло.

— Кто? Сара? Она-то вам зачем? — я подскочила на месте от возмущения. — Может, она тоже дядю с лестницы толкала?

— Не берусь утверждать, — ответил милиционер вкрадчивым тоном, как будто был психиатром и беседовал с пациенткой, которая, согласно записям медицинской карты, подвержена беспричинным вспышкам гнева. — А вот то, что она могла что-то слышать, не исключено.