Участок - Алексей Слаповский Страница 40

– Я отвечаю за технологический процесс, Лев Ильич, – заметил Роберт Степанович. – Я за урожай не отвечаю. У вас ко мне лично есть претензии?

– Не болеете вы за производство! – укорил Лев Ильич.

– Я делаю оптимально, что могу. А болеть за производство или нет – это дело моей совести. Если бы мы производили не эту отраву, а то, что я предлагаю, то есть приличное вино, я за такое дело не только заболею – я за него умру, если хотите!

И Геворкян ушел в цех.

Лев Ильич поехал в сады, и там ему показалось, что люди не бойко работают, без души. Поругался.

Заехал в мастерские: Микишин с Савичевым в домино играют среди бела дня, ссылаясь на обеденный перерыв.

Заглянул на строительство дома – и окончательно взбеленился, когда нанятый им в городе опытный бригадир Бычков пожаловался, что каждую ночь со стройки тащат доски, кирпичи и шифер.

Лев Ильич прыгнул в свой джип марки «Лендровер» и помчался к администрации.

3

В администрации Андрей Ильич и Кравцов играли в шахматы. Играли они не на одной доске, а каждый на своей. Это Андрея Ильича придумка.

– Ты милиционер, – сказал он Кравцову. – Когда ты сидишь и ничего не делаешь, никто не удивится. А когда я сижу и ничего не пишу или бумажек не ворошу, народ подумает: власть бездействует. Всем не объяснишь, что у власти тоже есть право на отдых. Тем более умственный.

Поэтому, когда кто-то входил, Андрей Ильич тут же убирал доску на тумбочку стола. Но сейчас никого не было, милиционер и глава администрации предавались умственному отдыху.

– Дэ-два – дэ-четыре, – осторожничал Шаров. – Ну вот, брат приехал, мне теперь полегче.

– Аш-семь – аш-шесть, – тоже не спешил Кравцов. – Заходил ко мне. Заботливый и энергичный мужчина. Сразу спросил, не нуждаюсь ли в чем...

– Это он молодец, умеет. Проявляет заботу... А-два – а-четыре, – развивал тактическую постепенность Шаров.

– Слон эф-восемь – бэ-четыре, – решился Кравцов. – А почему иногда говорят – село, а иногда – деревня? – спросил он вдруг.

– Цэ-два – цэ-три, – не поддался Андрей Ильич на провокацию. – Почему село, говоришь? Вообще-то у нас было как? Если нет церкви – деревня, если есть церковь – село. У нас церковь есть.

Тут он глянул в окно, убрал доску и углубился в толстую амбарную книгу.

В администрацию стремительно вошел Лев Ильич. Кивнул брату и подсел к Кравцову. Не рассусоливая, начал разговор жестко:

– Значит, так, товарищ старший лейтенант! Кублаков, ваш предшественник, работал лениво, плохо и грубо.

– За это его утопили? – спросил Кравцов, продолжая изучать положение фигур на доске.

– Кто утопил? – удивился Лев Ильич.

– Это у него такая идея, – объяснил Андрей Ильич.

– Не у меня, – поправил Кравцов. – Народ говорит. А народ зря не скажет.

– Народ! – возмутился Лев Ильич. — Я вам сейчас расскажу про народ! В деревне процветает мелкое воровство! Оно еще в советское время укоренилось, но сейчас надо в людях чувство своей собственности развивать – раз! И чувство уважения к чужой собственности – два! Я не хочу сказать, что Андрей Ильич попустительствует...

– А ты попробуй, скажи! – ввернул Шаров-младший.

– Но в одиночку он ничего сделать не может! – гнул свою линию Лев Ильич. – А Кублаков, как я говорил выше, своей должности не вполне соответствовал! Вам надо развить такую деятельность, чтобы все четко усвоили: неотвратимость наказания за любое правонарушение! Это самый важный милицейский принцип, не так ли? Вор должен сидеть в тюрьме! Правильно?

– Не совсем. Самый важный милицейский принцип не неотвратимость наказания преступника, – с некоторым трудом выговорил Кравцов, – а неотвратимость защиты населения. Да, вор должен сидеть в тюрьме. Но честный человек – не должен.

– Пожалуйста, без теории! – запротестовал Лев Ильич, хотя сам в нее и завел. – Я хочу, чтобы в Анисовке у людей кончилась психология безнаказанности, понимаете? Пример нужен! Надо просто-напросто поймать кого-нибудь и устроить показательный процесс!

– Как при Сталине? – уточнил Кравцов. Лев Ильич отмахнулся:

– При чем тут Сталин? Вы политику не припутывайте мне! Я не из Сталина исхожу, а вообще, между прочим, из Библии!

И Андрей Ильич, и Кравцов посмотрели на Льва Ильича с удивлением. И Цезарь, лежавший тут, тоже поднял голову и слегка склонил ее вбок, словно удивляясь.

– Да! – продолжил Лев Ильич. – Там ясно сказано: не укради! Без комментариев! То есть украл человек миллион или доску – все равно украл, пошел на преступление! И надо, чтобы до людей это дошло! Вот возьмем одного, поставим перед всеми – сразу станет ясно! Я проехался сегодня по хозяйству, и у меня волосы дыбом встали!

Андрей Ильич и Кравцов посмотрели на облысевшую голову Льва Ильича, размышляя, что он имел в виду. Цезарь, казалось, размышлял над тем же воп-росом.

Лев Ильич кипел:

– С завода оборудование тащат! Пусть по мелочи – гайки, гвозди, но тащат! Из сада яблоки волокут ящиками и мешками! С ферм корма прут! А дом мой? – Лев Ильич достал листок и начал зачитывать. – Восемнадцать листов шифера! Полторы сотни декоративного кирпича! Четыре мешка цемента! Рулон линолеума! Доски обрезной непрофильной метров двести...

– Постой, брат, постой! – поднял руку Андрей Ильич. – Это уже мне обида! Получается, я тут без тебя отдал дом на разграбление? У тебя там забор, колючка и два сторожа посменно сидят! Вот с них и спрашивай! И с бригадира своего, жулика! Сам его привез из города, сам и расхлебывай!

– Он честнейший человек! Я ему столько плачу, что ему шифер продавать смысла нет! Короче, с чего-то надо начинать! Я предлагаю: найти это все! – и Лев Ильич положил перед Кравцовым лист.

Кравцов изучал список долго. Но, похоже, думал о чем-то другом. Возможно, о том, как быстро у него в селе меняются воззрения на преступление и наказание. Вот, казалось бы, при поимке Евгения Куропатова он вел себя совершенно правильно. Надо было догнать? Надо. Надо было выстрелить? Надо. Однако по селу бродит мнение, что Кравцов хотел Евгения из пистолета до смерти убить, чтобы получить награду и вернуться в Сарайск с почетом, но промахнулся. Михаил Куропатов при встрече отворачивается, здороваться не хочет. Юридически Михаил не прав. А человечески? Неизвестно...

И в этом вот случае с Шаровым-старшим... Юридически все ясно: человека обворовали, надо принять меры. Но в Кравцова проникла уже инфекция, если так можно выразиться, анисовского мировоззрения, один из постулатов которого: у вора воровать не грех. Но кто сказал, что Лев Ильич вор? Он просто хороший хозяин! Он руководитель! За что и получает по справедливости больше других. Так? Не так! – возражает голос анисовского разума, внедрившийся в Кравцова. Легко сосчитать, что Лев Ильич получает не в пять, не в десять, а в тысячу раз больше любого анисовского трудящегося. Следовательно, он должен в тысячу раз лучше работать, что невозможно. Ну, хорошо, он трудится головой, мозгами, это ценнее, чем бить зубилом по железу или тяпать мотыгой по грядке. Но не в тысячу же раз ценнее!