Лихолетье - Полина Ребенина Страница 4

Данила работал на кожевенной фабрике, которая давала необходимую для проживания в Москве лимитную прописку и предоставляла общежитие. Работа там была не из лёгких, целые дни приходилось перетаскивать тяжелые куски кожи, перекладывая их из чана в чан со специальными растворами для выделки, но Данька был крепким, рослым деревенским парнем с румянцем во всю щеку и с любой физической работой справлялся играючи.

Зойка же постигала азы медицины в «сеченовке», с первых дней обучения началось изучение анатомии, которая оказалась наисложнейшим предметом, ведь надо было уметь ориентироваться во всех косточках, мышцах, нервах и сосудах человеческого тела, знать все их углубления, бугры, изгибы, ветви и всё это вызубрить по-латыни. Но упорства Зойке было не занимать. С девяти утра до пяти часов вечера продолжались лекции и практические занятия, а после учебного дня встречались студенты-первокурсники в анатомичке и целые вечера копались в вымоченных в формалине препаратах. Это было неприятно, тошнотворно, но нужно было всё перетерпеть ради поставленной высокой цели, чтобы стать врачами.

Зоя и Данила обычно встречались около метро у Красной площади, прогуливались в направлении Театрального проезда, перекусывали там в одном из близлежащих кафе, а потом фланировали дальше по улице Горького. У неё на всю жизнь врезались воспоминания о том, как жарким летним днем ждала она брата и вот он выныривал из подземки и подходил к ней – высокий, ослепительно красивый, в стильном белом костюме, выглядевший, как какой-нибудь лондонский денди. И как любил он приходить точно в назначенное время, и появляться перед ней с последним ударом курантов на Кремлевской башне:

– Точность – вежливость королей! – напыщенно произносил Данька где-то услышанную фразу.

Любил её тщеславный братишка пустить пыль в глаза! И вспоминалось Зое, как оглядывались вслед её блистательному брату прохожие, особенно женщины. И наверное удивлялись они этой необычной паре: ярко одетый красавец-парень и миловидная, скромно одетая девушка. А потом они шли, взявшись за руки, и Данька рассказывал ей последние новости, а Зойка его ласково и терпеливо выслушивала. Она была всё-таки «старшей сестрой» и чувство беспокойства за брата не оставляло ее. К тому же Москва была Зойкиным родным городом, а Даня был здесь приезжим и ей казалось, что он нуждается во всемерной поддержке и опоре.

– Ну как ты? – с усилием выговаривая слова, спрашивала Зойка.

И сияющий Данила пускался в рассказы о своей бурной жизни. Не так давно встретил он девушку, Надежду Белозерцеву, которая жила в том же общежитии, что и он, и был не на шутку увлечен:

– Замечательная девчонка! Понимаешь, влюбилась в меня по уши! И главное, ведь не простая это девчонка, принцесса, по ней полобщежития парней сохнет! Ну как тут мне устоять!? – хвастливо выкладывал Данька. Но потом продолжал уже не столь радостным тоном: – А тут ещё прислали кучу заданий из института, не знаю как всё успеть! Работа, встречи с Надюшей, времени ни на что не хватает. И задания непростые, надо изрядно голову поломать, чтобы разобраться, что к чему.

Девушка, которой так сильно увлёкся Данька, Надя Белозерцева была лет на пять старше его, белокурая, худенькая, нежно женственная, строгая. Она к себе парней так просто не подпускала, но для Данилы сделала исключение. И полюбила она Зойкиного брата всерьёз и надолго.

Тревожил её брат женские сердца, кружил им бедным головы, ведь была в нём не только красота внешняя, но и ум, душевная тонкость, интеллигентность. И какая-то врождённая мягкость, которая очень нравилась женщинам. Он вызывал у них не только влечение, преклонение перед его мужественной красотой, но и сочувствие, доверие, будил заложенные в каждой женщине сокровенные материнские чувства, им хотелось заботиться о нем, помогать ему. Его мягкость заставляла женщин верить, что он не способен быть жестоким, он добр, и не может никого обидеть. А если постараться, то будет он послушно исполнять их женскую волю. В чём-то соответствовало это истинному положению вещей, ведь воспитывался Даня в учительской семье, и строгая, суровая мать много лет крепко держала его в руках и заставляла во всем подчиняться.

Но вот как-то зимой при очередной встрече поделился опечаленный Данила неожиданными новостями:

– Не сдал я зимнюю сессию, боюсь, Зойка, что теперь меня из института отчислят. Да к тому же пришла мне повестка в армию. Весной забирают! Бедная моя Надюша плачет, переживает, тяжело ей расставаться! Да и я, если честно сказать, места себе не нахожу, сильно я к ней привязался в последнее время! Да и самому страшновато, как я выдержу суровую армейскую жизнь, без родных и близких, без Надюши и без тебя, Зойка!