А другой мне не надо - Татьяна Булатова Страница 4

– Интересная она у тебя… – делились потом с Аней ее подружки. – Пока мы в бане парились, она наших мужичков собрала, самогоночкой угостила и заручилась вечной поддержкой во всех делах.

– Пообещали? – смеялась Анна, неоднократно наблюдавшая нечто подобное в гостях у Мельниковых.

– Пообещали, – с неохотой признавались подруги, после приезда в Дмитровку молниеносно переведенные в должность служанок: «Галочка, давай, накрой на стол, дорогая», «Людок, картошку почисть», «Нарви зелень, Светуля».

– Ну все, девчонки, придется отрабатывать, – пугала их Аня, уверенная, что не сегодня завтра ее подруги взвоют от общения с Жанкой и объединятся перед лицом общего врага, разом отказав той от дома: «Черт бы ее побрал, эту твою Мельникову!» Но жизнь расставляла все по своим местам, и худо или бедно каждый оставался при своих интересах, смирившись с тем, что существует и другая точка зрения. Например, на ту же самую Жанну, для одних – неугодную, для других – желанную. Мало ли что объединяет людей?! – Лично мне она интересна! – заявила Анна Гольцова и отказалась считать Мельникову дурой.

– Наплачешься еще, – предупреждали ее подруги, недоумевавшие по поводу того, что их умнющая Анька приблизила к себе эту самозванку.

– Вам виднее, – саркастически комментировала та все поступавшие сигналы и тешила себя надеждой на то, что разбирается в людях.

– Время покажет! – обещали девочки и ждали со дня на день ошибки резидента. Но тот все не ошибался и не ошибался, прочно укрепляя свои позиции и становясь незаменимым в доме Гольцовых. «Ничего не понимаем!» – разводили Анины подруги руками и с надеждой смотрели на Толю, но тот тоже находился под обаянием четы Мельниковых.

– Между прочим, интеллигентный человек – это тот, кто может найти общий язык с любым! Даже со слесарем!

– Меняю слесаря на тетю Жанну, – покатывался Игорь, подмигивая отцу, пытавшемуся справиться с кухонным краном – прогнила прокладка.

– Это, сынок, гордыня. – Анна давала сыну шуточный подзатыльник.

– Гордыня, мамуля, – это когда вы с папахиным тетю Жанну за глаза обсуждаете, а потом к ним в Дмитровку на выходные едете как ни в чем не бывало.

После этих слов Гольцовым не осталось ничего другого, как прекратить даже безобидные обсуждения четы Мельниковых и окончательно возвести их в ранг «самых близких друзей дома». Почти родственников. А родственников, как известно, не выбирают. Они уже готовыми достаются. И исправить их невозможно. Да и такой цели Аня перед собой не ставила. Для того дружба и существует, чтобы общаться с открытым забралом, не пряча некрасивого лица. Кстати, Жаннино лицо было прекрасно. И оставалось бы таковым, если бы та не гналась за новомодными тенденциями в области эстетической косметологии: татуаж бровей, татуаж губ, ботокс, инъекции гилауроновой кислоты и т. д. Все это превращало ее в точную копию тысяч других женщин, прошедших через эти процедуры. Но Жанка, собственно, к этому и стремилась: быть похожей на них было ее заветной мечтой. Только так, верила она, и можно уничтожить проклятое деревенское происхождение, подтверждаемое отметкой в паспорте: «Место рождения – село Собакаево».

* * *

– Ну надо же, Анька, ты столько лет молчала! – Удивилась Жанна, внимательно выслушав жалобы подруги на то, что к сорока трем стало скучно: «Все знаешь, все видела, не надо даже глаза открывать: и так все ясно, что сейчас происходить будет. Абсолютно одинаково, каждый год, каждый день. Даже тосты за столом одни и те же. И уже сын вырос, ему двадцать третий, а не замечалось столько лет. И тут – вот раз, и как отрезало. Где силы взять на то, чтобы жить дальше? Не подскажешь?» – Где все берут, – расплывшись в улыбке, ответила Мельникова, вдруг почувствовавшая себя довольной от того, что в душе подруги появился разлад, за которым обозначилось общее несовершенство жизни в идеальной семье Гольцовых.

– Опять ты со своим, – раздражаясь, отмахнулась от нее Анна.

– А ты попробуй, – лукаво улыбнулась Жанка и потянулась с кошачьей грацией, не забывая погладить себя по груди. Это ее движение Гольцова хорошо знала. Оно появлялось всякий раз, когда Мельникова была чем-то довольна.

– А с чего ты решила, что я никогда не пробовала? – Анне вдруг стало неловко признаться в отсутствии подобного опыта, хотя раньше, видит бог, она ни о чем подобном не помышляла. Мало того, гнала от себя прочь любой соблазн, потому что это не укладывалось в ее представления о норме. В каких-то вопросах Анна всегда была максималисткой, искренне считая, что если ты замужем, то только за мужем. Иначе зачем?

– Как-то мне кажется, – Мельникова ухмыльнулась, – что не пробовала. Толян поди у тебя первый?

А он на самом деле был у Ани первым, но признаваться в этом не хотелось, и она практически возмутилась:

– Почему?

– Ну ты же никогда об этом не рассказывала!

– Ты тоже, судя по всему, о многом не рассказывала.

– Берегла тебя, – серьезно сказала Жанна и уставилась застывшими от многократных инъекций ботокса глазами на подругу: – У меня все просто. Мне с Коляном до конца жизни чалиться. Кто его из семьи увел? Я! Жил бы сейчас мужик со своей Тонькой, внуков бы нянчил. Но я его любила…

– Тогда? – не выдержала Аня.

– Я и сейчас его люблю, – отказалась от подсказки Мельникова. – Просто раньше я его любила как мужика, а сейчас – как ребенка. Ты вот своего Игоряна бросила бы? Вот и я нет. А для здоровья, знаешь ли, хочется. Чтоб молодой. И еще лучше неженатый. И чтоб при деньгах, при тачке. Где такого взять?

– Ну ты же где-то берешь.

– Да брось ты! Откуда? Из неженатых у меня только один на примете – Игорян ваш.

Гольцова заметно напряглась.

– Шучу-шучу! – тут же поспешила ее успокоить Жанна. – Я с родственниками не сплю. И с мужьями подруг тоже. Это железно. Принцип у меня такой. Ты меня знаешь. Так что про Гольцова своего не волнуйся. Толян не в моем вкусе. Это, можно сказать, брат. Кровный родственник. А связь с кровными родственниками знаешь как называется? – Жанка попробовала блеснуть эрудицией.

– Знаю, – Анна незаметно сглотнула комок в горле. – Инцест.

– Вот-вот. Я против инцеста. Так что спите спокойно, дорогие соседи. Жанна Петровна Мельникова слов на ветер не бросает. На чужое не зарится!

Гольцовой стало противно. Что значит «не зарится на чужое» при условии, что неженатых вокруг нет? То есть чужой муж в ее понимании считается чужим только в том случае, если он женат на женщине, с Жанной не знакомой?

– Хватит врать! – осадила Мельникову Аня. – Чужой муж – это всегда чей-то муж.

– Все правильно. Но ведь другие у подруг уводят, – напомнила Жанка. – А я нет.

– Тебя не переспоришь, – сдалась Гольцова и успокоилась: она поверила мельниковским словам, потому что была уверена в ее благородстве и знала, что та действительно придерживается пусть довольно уязвимых с точки зрения морали, но все-таки принципов.