Под сенью звезд - Данил Харин Страница 4

Размытая июльскими дождями дорога требовала постоянного внимания. Водителю приходилось активно работать рулем и педалью тормоза, чтобы не засесть в какой-нибудь глубокой рытвине полной жидкой грязи и не соскользнуть в жуткую колею, оставленную недавно прошедшим трактором. Через полтора часа УАЗик, наконец, вынырнул из лесной гущи, и мужчина смог вдохнуть полной грудью, глядя на широкие поля, озаренные пронзительно яркими лучами солнца, пробившимися через готовые вот-вот затянуть небо окончательно черные тучи. Дорога постепенно становилась все более ровной, и Семен потихоньку прибавлял скорость. К моменту, когда за очередным поворотом показались крайние дома самой большой и зажиточной в этих краях деревни под мелодичным названием Нижняя Семеновка, он позволил себе разогнаться до семидесяти километров в час.

УАЗик преодолел уже четверть длины главной улицы, а Семен не заметил ни одной живой души. Новое, неприятное ощущение, будто горло склеивается изнутри, мешая сглотнуть и даже нормально дышать, заставило Семена сбросить скорость и потянуться за лежавшей в его двери бутылкой с прохладным кислым квасом. Не подозревая еще, что очень скоро он познакомится с этим мерзким ощущением гораздо ближе, он сделал пять небольших глотков, каждый раз ощущая нечто вроде болезненной щекотки, когда напиток на пути к желудку преодолевал слипшиеся гланды.

Мысль о телефонном звонке снова посетила Семена, и в этот раз показалась ему уже не такой плохой. Посомневавшись немного, он все же остановил автомобиль на обочине некоего подобия деревенской площади, прямо возле здания нижнесеменовского почтового отделения. Об этом свидетельствовала крошечная табличка, висевшая справа от двери. Семен спрыгнул на землю, закрыл машину на ключ, нервно огляделся и двинулся к зданию – двухэтажному серому дому, сливавшемуся с дождевым небом, с небольшим деревянным крыльцом. Мужчина шагал неуверенно, продолжая оглядываться по сторонам, в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни. Признаков видно не было, а вот ощущение, что за ним пристально наблюдают, неуклонно вползало в нервную систему. Он резко закрутил головой, в надежде не столько обнаружить соглядатая, сколько убедиться, что его нет, что он живет в его растревоженном этим сумасшедшим днем воображении. Его взгляду вновь предстали лишь пустая улица, безмолвные пятна окон и мрачные серо-зеленые заборы. Хотя… Или, может показалось!? Нет, не показалось! За забором, в трех дворах от почтамта, мелькнули глаза на жутком безобразном лице. Не было никаких глаз! Нет, были глаза! Точно были! Злые глаза огромного обезумевшего волка.

Сердце забилось, как паровой молот, горло снова слиплось, мешая нормально вдохнуть. Собрав в кулак всю волю, Семен двинулся к крыльцу, сосредоточив внимание на маленькой выцветшей от возраста табличке. Только бы снова не увидеть эти чудовищные глаза. До крыльца оставалось десять метров, восемь. Шаг, еще шаг…

– Мяууу, – из под ног с визгом рванулась кошка.

Нервы мужчины не выдержали. Крик ужаса вырвался из склеенного горла, причинив мучительную боль. Семен рванулся к двери, запнулся о низкую ступеньку крыльца и с грохотом рухнул на грязные доски.

Секунды улетали подхватываемые порывами мокрого ветра. Растянувшийся на крыльце человек начал медленно подниматься. Из-под приклеенного ко лбу куска лейкопластыря сочилась багровая струйка крови, резко контрастируя с мертвенно бледным лицом.

Он был на грани, ему хотелось кричать, хотелось бежать, хотелось умереть. Но больше всего ему хотелось проснуться. Да, проснуться в своей уютной комнате, потянуться, пойти сделать себе чаю с медом, закурить сигарету. Но он не проснется. Весь этот кошмар происходил на самом деле. Оборотень, спрятавшийся за забором, сожрал всех в деревне, вот почему он никого не видел. Сожрал даже собак и петухов, вот почему здесь было так тихо. Сожрал. Всех. Забыл только гребаную кошку. Сожрал и затаился в ожидании новых жертв. А сейчас уже подкрался к нему. Слюна, наверняка, капает с кривых желтых клыков, между которых застряли кусочки костей. В длинной, уродливой морде прилипли темные от запекшейся крови лоскуты кожи, покрытой светлыми волосами. Чудовище, должно быть, содрало с кого-то скальп прямо зубами…

С пронзительным, надрывным скрипом открылась, обитая коричневым дерматином дверь.

Семен снова, в который за этот день раз, закричал.

– Ты чего, Семен? Семен, бог с тобой, всех детишек перепугаешь! – над ним склонился Виктор Силаев, крепкий мужичок, шестидесяти с небольшим лет.

– Витя, почему тебя не сожрали? Нам надо спрятаться, слышишь спрятаться! – глаза Семена постепенно приобретали осмысленное выражение.

– У-у, эк тебя приложило, – произнес Силаев, разглядывая рану на лбу Семена. – Пойдем-ка, ко мне! Леночка посмотрит.

– Все хорошо, все живы, – прошептал Семен, обращаясь к самому себе. А затем более твердым голосом, глядя на старого знакомого, с которым не однажды ездил по делам в город, а потом сиживал за столом, ведя неспешный разговор, изредка прикладываясь к стакану с рябиновой настойкой. – Витек, все нормально. Наступил на кошака, грохнулся и прямо старой раной о крыльцо.

– Да бывает, бывает. Ничего, до свадьбы заживет. Ну, двинули ко мне! Позаботимся о твоем несчастном лбе, да поведаешь старику, куда это ты один, да в такую погоду, намылился.

– Погоди, надо дело доделать, а голова обождет. Телефон сегодня работает?

– Да, только вот с дочкой говорил.

– Хорошо, хорошо.

Человек, с которым Семен заключил сделку, предупреждал, что за ложный звонок Семен моментально лишится всех благ, которые эта самая сделка сулила, а может чего и побольше. «Ты такой отнюдь не один, и если все начнут названивать по любому поводу… Ну, ты понимаешь. Поэтому если появятся подозрения, соберешь вещички и полетишь в Москву, придешь по этому адресу и все расскажешь. А пока будешь добираться до аэропорта, будет время подумать, а не горячишься ли ты, действительно ли случилось что-то странное, или ты себе напридумывал, в надежде выслужиться и сорвать банк. Но номер телефона все же даю, на самый крайний случай. Ну, если на твоих глазах, например, сойдутся в смертельной схватке сам дьявол, терминатор и лохнесское чудовище, а в разгар потасовки появится президент США, застрелит всех из огромного кольта, превратится в воробья и улетит в лес».

Ни лохнесского чудовища, ни терминатора, ни тем более президента, обвешанного оружием, Семен не видел, а вот насчет дьявола полной уверенности не было. Он вспомнил глаза за забором. Горло начало слипаться. Что-то внутри теперь уже настойчиво твердило ему, что стоит рискнуть и позвонить.

– Покури пока, – он протянул знакомому «Мальборо». – Я быстро.

– Давай! – мужичок ловко выхватил из пачки сигарету, прикурил от протянутой Семеном зажигалки, смачно затянулся. – Сегодня Клава работает, ты б все-таки присмотрелся к ней получше, не гоже в сорок лет-то холостым ходить.

Семен, не дослушав знакомого, открыл дверь и шагнул в духоту нижнесеменовского почтового отделения.

Деревянная стойка и две видавшие виды телефонные кабинки, в которых прятались на удивление современные аппараты.