Интеллигент и две Риты - Екатерина Вильмонт Страница 4

– О, какое знание жизни! – засмеялся Тверитинов. – А что, уже такое было?

– Да вы что! Я, если хотите знать, замуж выхожу!

– Да выходи! Как говорится, была бы честь предложена, не волнуйся!

Он отвел ее к Виктору, а вскоре и вовсе ушел.

В самом деле через несколько дней Инга с Виктором подали заявление. А вскоре Виктор объявил:

– Ингуля, мы с тобой в субботу идем на день рождения к Лешке Тверитинову.

Инге вдруг стало страшно, а почему она и сама не знала.

– А что дарить будем? – поинтересовалась она.

– Есть у меня для него подарок! – засмеялся Виктор.

– А какой?

– Да Лешка воблу до смерти любит, а мне тут Серега целый ящик из Астрахани припер.

– Да кто ж такие вещи дарит? – возмутилась Инга. – Стыдоба просто!

– Ничего ты не понимаешь! Самое оно! Это такой дефицит даже для академиков! Не волнуйся, Ингуля, все нормально!

Ну что ж, решила Инга, в конце концов, Виктору виднее. А вот что надеть в такие гости?

– Валя, – позвонила она подружке. – Слушай: твой совет нужен. Нас к Тверитинову позвали…

– Шикарно!

– Слушай, я не знаю, что надеть…

– Так у тебя ж синее платье отпадное.

– Да я в нем на защите была…

– Ну и что?

– Как-то неохота…

– Поняла. Дам бесплатный совет – поясок надень… Или шарфик. Ни одна собака не опознает… На защите другая публика была, и, как говорит моя тетка, даю гарантику, что из баб у Лешки никого не будет…

– Как это?

– Я имею в виду, что тех баб, что на защите были.

– А! Это хорошо… – обрадовалась Инга.

Ей ужасно хотелось пойти в гости. Она никогда еще не бывала в квартирах академиков! И потом, может, и не обманул Тверитинов, может, будут там какие-то киношники… Я ведь такая везучая – ехала в Москву, чужую, огромную, в ту, которая слезам не верит, готовилась на вокзалах ночевать, а мне в поезде Виктор встретился, сразу к себе привез, а теперь вот у меня скоро муж будет – кандидат наук! Это же уму непостижимо! И в ГИТИС я поступила; так чем черт не шутит, может, и в кино возьмут. С такой-то внешностью обязательно возьмут… Фигурка – что надо, талия, бедра, ноги, грудь – просто Голливуд! И лицо – глаза синие, большие, носик точеный, зубы как на подбор, без единого изъяна. Виктор все удивляется, как это я такая выросла рядом с трубопрокатным заводом… А вот выросла же! И говорят, я самая красивая девушка в ГИТИСе. Но все почему-то носятся с Ленкой Орлецкой, а что в ней? Замухрыга замухрыгой… А вот поди ж ты! Талант большой, говорят. Так и у меня талант есть, не зря ж меня в институт-то приняли, без всякого, между прочим, блата…

В субботу она с утра выгладила костюм и рубашку Виктора, начистила его ботинки, сам он это все терпеть не мог, вечно ходил в ковбойках… Накрутила на бигуди свои золотые волосы, наложила на лицо макияж, как учили, – чтобы все достоинства подчеркнуть, а недостатки скрыть. Только не было у нее никаких недостатков. Надела синее платье, попыталась чем-то его украсить, но все только портило его. Ну была я в этом платье на защите, подумаешь, большое дело! Я ж пока не кинозвезда, мне можно в одном и том же… А заграничное платье само за себя говорит и фигуру здорово подчеркивает. Да, не зря я за него столько денег отвалила!

– Ох, какая ж ты у меня красавица! – привычно восхитился Виктор и обнял ее.

– Витя, помнешь все, – высвободилась она.

– Думаю, ты там произведешь фурор! Эй, а что это за коробка?

– Да вобла твоя дурацкая! Я ее в божеский вид привела, не нести же эту коробку драную…

В самом деле, она купила в писчебумажном зеленую гофрированную бумагу, завернула в нее весьма неприглядную коробку, да еще сделала два бумажных цветка и прикрепила сверху.

– Ну, ты даешь! – расхохотался Виктор. – Ты только знаешь что… – слегка замялся он. – Там публика такая, с юмором… Они будут потешаться… Ты не обижайся, ладно?

– Над чем они потешаться будут? Над твоей вонючей воблой?

– Нет, над воблой как раз не будут, а вот над бантиками твоими… могут. Так ты посмейся с ними вместе, это, мол, шутка такая…

– Вить, а ты, что ли меня стесняешься?

– Что за глупости! Просто компании разные бывают. Не хочу, чтобы ты себя неловко чувствовала.

– Ладно, поняла, – сказала Инга, а сама подумала: это он заливает, сам небось застеснялся своего дурацкого подарка.

Однако подарок привел в восторг всю разношерстную компанию, а на упаковку просто никто внимания не обратил. Оказалось, что один из друзей Лешки добыл два ящика чешского пива, тоже дефицит будь здоров, и веселье пошло… Пока с воблой и пивом не расправились, никто не обращал внимания на шикарно накрытый стол. Расстелили на просторной кухне газеты, уселись на пол и стали лупить воблой кто по подоконнику, кто по полу, кто по холодильнику, и девчонки тоже. Словом, сплошное свинство…

– Инга, а ты чего? – удивился Леша. – Садись с нами!

– Да нет, спасибо, я воблу не люблю, и пиво тоже… – поджала губы Инга. И пошла в комнату. Не рассказывать же им, этим богатеньким деткам, как в родном городишке ее до печенок достало уже пьяное свинство.

– Что, милая, не нравится тебе это безобразие?

Инга обернулась, в коридоре стояла невысокая аккуратная старушка, уютная, похожая на Ингину бабушку.

– Не нравится, – кивнула Инга.

– Ничего, девонька, они сейчас свое пиво-то вылакают, что им эти бутылочки, на один зуб. А потом уж нормально за стол сядут. А ты чья же, девонька, будешь? Что-то я раньше тебя тут не видала?

– А я невеста Виктора Железнова, меня Ингой звать.

– Да, я слыхала, Лешка говорил, что у Витюшки невеста красавица. Не соврал. А Витюшка парень золотой, ты держись за него… Ты сама-то не московская?

– А что, заметно? – огорчилась Инга.

– Ну по одежке и не скажешь, а так… Но это хорошо, я вот мечтаю, чтобы Лешка наш на такой девушке женился. А то ходят тут эти девки расхристанные, курят, пьют, матом ругаются, кого, скажи на милость, такая родит? А у тебя подружки, такой как ты, нету?

– Да вроде нет… А вы кто?

– А я, девонька, тетка родная Лешкиной мамы, Тамары Васильевны. Она у нас ученая, профессорша. А муж ее, Дмитрий Захарович, большой человек, академик, значит, так им не до мальца было, вот меня в Москву-то и выписали, а я раньше в деревне жила, бедовала, а тут как у Христа за пазухой, своих-то детей Бог не дал, так мне Лешка заместо сынка. И очень охота внучков еще понянчить. А он тоже умнющий парень, скоро доктором наук будет, говорят, а жениться никак не хочет.

– Ой, а как вас зовут?