Всегда бывает первый раз - Лариса Райт Страница 4

– Некогда. Поел уже.

И уйдет. Уже ушел – стукнула дверь его кабинета. Теперь будет творить часа три-четыре, потом выйдет в общую просторную гостиную: на стенах несколько картин, на полках дорогие фолианты. Никаких дешевых сувениров и безделушек. Все изысканно и со вкусом. Если обнаружит там жену, спросит, как прошел день. Впрочем, ответ слушать не станет. А она и отвечать не будет. Примется смотреть телевизор, точнее, в телевизор, постоянно щелкая пультом, не пытаясь остановиться. Он не заметит. Изучит прессу, ругая курс евро и политику властей, вежливо пожелает жене спокойной ночи, прикоснется сухими губами к ее лбу и пойдет спать. Так всегда бывает, когда Валерки нет дома. А сегодня его нет – ночует у приятеля. Значит, у Натки в перспективе мельканье каналов и механический прощальный поцелуй в лоб (как будто она уже в гробу, ей-богу!).

Натка посмотрела на часы и заторопилась в прихожую. Времени было достаточно, чтобы выучить урок. Тем более что магазин буквально на углу. Натка каждый день проходит мимо, разглядывая витрины, но внутрь зайти не решается. А сейчас почти побежала, будто могла опоздать.

Две молоденькие продавщицы, громко о чем-то стрекотавшие возле кассы, дружно обернулись на появление покупательницы и так же дружно набросились на нее с вопросами, смысл которых она, конечно, не понимала, но по тем эмоциональным жестам, которыми девушки сопровождали свою болтовню, показывая на вешалки с одеждой, догадалась, что ей рекламируют буквально весь ассортимент магазина. Какое-то время Натка вертела головой и глупо улыбалась, но потом взяла себя в руки и выдала на еле слышном и наверняка ужасно корявом испанском:

– Мне нужны носки.

– Что? – переспросила одна из девушек. Вторая даже этого делать не стала, тут же отошла к кассе и принялась заинтересованно разглядывать манекен. Конечно, он был во сто крат интереснее Натки, которая сникла, но все же повторила упрямо:

– Носки.

– De que color? [2]– спросила вторая продавщица, продолжая излучать любезность.

О! Color – это было знакомое слово. В конце концов, не зря Натка так старательно зазубривала фразу, в которой оно встречалось. Она улыбнулась и с облегчением произнесла:

– Negro. Le gusta el color negro [3].

– La talla? [4]– загадочно улыбнулась девушка.

«Господи! При чем здесь талия?!» Натка бесшумно, как рыба, хлопала губами.

– Cuarenta, cuarentayuno? [5]

– No, – зачем-то ответила Натка, совершенно ничего не понимая, но продавец, ничуть не смущаясь, продолжала атаковать:

– Cuarentaydos?

«Сорок два», – поняла Натка. Сорок вторым был номер их дома, а адрес она вызубрила уже на следующий день после приезда. Боялась потеряться и не найтись. Интересно, кто-нибудь бы заметил пропажу? «Значит, сорок два. Это они о размере, что ли? Да, наверное. Сорок второй вполне подойдет. А что там было до этого? Сорок? Сорок один? О! Так я могу еще и рубашку купить. Скажу теперь, что ворот сорок первый. А как будет ворот? Неважно. Покажу на шею».

Из магазина Натка вышла через час, обвешанная пакетами и с чемоданом хорошего настроения. Она купила кучу нужного и ненужного барахла. Но главным было то, что в голове прочно держались названия цветов, предметов одежды и нескольких частей тела. Да, ну и, конечно, цифры. Куда же без них?

Дома Натка нарочито громко хлопнула дверью. Подействовало. Муж спустился из кабинета и вместо того чтобы отчитать ее («Он же работает!»), удивленно развел руками. Чему именно он изумлялся, Наткиному неожиданно обнаруженному отсутствию или количеству покупок, она не разобрала, сказала только:

– Я купила тебе носки.

– Носки? – переспросил Андрей, озадаченно взглянув на нее поверх очков. Наверное, на самом деле хотел спросить: «Мне?», но сдержался. – Ну-ну, – он отвернулся и двинулся обратно по лестнице.

– Черные. Как ты любишь.

– Спасибо, – он продолжал свое восхождение.

– Самые лучшие. Я попросила самые лучшие.

Он замер посередине лестницы, затем снова обернулся к жене:

– Ты? Ты попросила?

– Да, – Натка порылась в пакетах и выудила пару носков. – Сам посмотри. Los mejores.

– Поздравляю, – произнес Андрей и, как показалось Натке, даже чуть улыбнулся уголками губ. Да. Кажется, да. Разве что чуть-чуть, конечно. И только одними уголками. Но все-таки улыбнулся. И тут же заторопился, заважничал, заизвинялся.

– Черчу, – известил сухо. – Проект.

– Большой? – против обыкновения поинтересовалсь Натка.

– Нормальный, – уклончиво ответил он, но не ушел. Остался стоять посреди лестницы, будто ждал очередного вопроса. Но его не последовало. Натка только плечами пожала.

– Что ж… Тебе, наверное, – она выписала руками какой-то крендель.

– Да. Мне надо работать.

– Ну…

– Пойду.

– Иди.

– В общем, пошел.

– Иди-иди.

Андрей скрылся на своей половине. А Натка разобрала пакеты. Повесила в гардеробной новые рубашки для мужа и сына, полюбовалась вечерним платьем для Ниночки, повертелась перед зеркалом в новом коротеньком пальтишке яркого свекольного цвета, разложила по полочкам свитера и водолазки. И только пакетик с носками она оставила в прихожей. Прямо посередине. Так, что не заметить было нельзя. Она с аппетитом съела борщ и три котлеты и ушла к себе в спальню. Там Натка включила телевизор, но пультом не щелкала. Лежала и упорно старалась вырвать из контекста знакомые слова. В итоге два раза она отметила «сорок», пять раз «цвет» и, наверное, раз двадцать «спасибо». Хотя, возможно, и больше. Этого Натка точно не помнила. Она уснула.

Когда на следующий день, тщательно выучив названия фруктов и овощей, она почувствовала себя вполне созревшей для похода на рынок и спустилась в прихожую, пакета с носками там не было.