Как жить с французом? - Дарья Мийе Страница 4

Я понимаю. Так, спасая номер, я уже мысленно побывала в Доминикане, Мексике, Малайзии и на Багамских островах — к сожалению, именно в тех местах, где мечтала побывать своим физическим, а не воображаемым телом. Но бюджет, сроки сдачи и другие редакционные формальности учат журналистов смирять свои амбиции.

Чтобы растолкать воображение, которое лениво ворочается при звуке незнакомых названий: мол, я никогда там не бывала, мне не за что даже зацепиться, чего ты от меня хочешь, неугомонная, — есть проверенный рецепт. Воображение — как гоночная машина. Если оно видит маршрут, на каждом повороте которого висят запретительные знаки и напоминания о допустимой скорости, оно впадает в тоску и вообще отказывается ехать. Поэтому для начала я заливаю в него хороший бензин из слухов, жареных фактов, газетных «уток», непроверенных сведений, субъективных мнений и обрывочной информации. Пока оно радостно визжит колесами, наматывая километро-страницы абсолютной белиберды, я тихонько начинаю наносить на асфальт разметку. Ставлю предупреждающие знаки. Вешаю радары и светофоры. Кладу лежачих полицейских. И поскольку воображению теперь уже больше хочется ехать, чем останавливаться, оно вынуждено им подчиниться. В итоге текст получается живым и фактически правильным.

Из всех определений профессии журналиста, которыми нас в избытке снабдили на факультете журналистики, мне нравится такое: «Журналист не должен все знать — он должен знать, у кого это спросить». Поэтому я мастер каталогизации. Френды в социальных сетях у меня рассортированы по папочкам с указанием страны проживания. Напротив имен указаны также места на земном шаре, в описании которых они могут быть полезны. Например:

Рустам: Азербайджан, Румыния (семья брата)

Леонард: Калькутта, Куба (отдыхал), Зимбабве (отдыхал)

Кириякос: Кипр, Коста-Брава (работал)

Томи: Стамбул, Лондон (учился), Страсбург (жена)

Сэм: Вашингтон, Мексика (стажировка)

Валерий: Нижний Новгород, Ереван, Джибути (запутанная история)

Попасть во френды претенденты могли в случае соответствия одному из критериев: а) если они были невероятно красивыми брюнетами; б) если они происходили из какой-нибудь экзотической страны; в) если они не начинали разговор с фразы «Привет! Как дела?». Благодаря их маленьким рассказам, а иногда и просто обрывочным репликам эффект присутствия у моих текстов всегда получается стопроцентный.

* * *

Сен-Тропе определенно не был медвежьим углом — в этом я убедилась, когда, открыв на экране окно чат-программы, обнаружила семь присланных сообщений в ответ на мой статус «Saint-Tropez — posh or moche?» [5]. Высказаться о легенде Лазурного Берега хотели все, от флегматичного немецкого инженера до манекенщика-скандинава. Единственный француз, среагировавший на провокацию, разочаровал меня немногословностью: «Я бы не потратил ни дня своего отпуска на Сен-Тропе». Это диалоговое окно было тут же без сожаления закрыто.

Методично записав остальные комментарии в файл черновика будущей статьи, я занялась разработкой самых перспективных месторождений мысли. Например, швейцарский доктор, здорово помогший мне когда-то со статьей о Церматте, упоминал об игре в петанк, причем непременно в белом льняном костюме, как о традиционном развлечении местных жителей. Эту тему стоило развить. Американский профессор вспоминал, как провел в Европе медовый месяц со второй — но не последней — женой. Хотя это было в конце восьмидесятых, его воспоминания о шампанском и яхтах казались очень осязаемыми и легко могли быть осовременены.

Статья выписывалась кружевами: образ цеплялся за образ, одна метафора тянула за собой другую. Но я продолжала искать. Искать камертон, который привел бы все эти яркие образы, интересные факты и многоярусные метафоры в единую тональность, и тогда они бы выстроились в прекрасную мелодию. А между тем был уже вечер субботы. Внизу экрана раздражающе мигало оранжевым сообщение, которое я в пылу работы не открывала уже второй час.

GM: Привет! Как дела? Ты все-таки собираешься в Сен-Тропе?

Спрашивал тот самый француз, на которого возлагались большие надежды и который их не оправдал.

DK: Да я, в общем-то, туда и не собиралась.

GM: А зачем спрашивала?

DK: Статью пишу.

GM: Ну да, ты же журналист. И что ты пишешь о Сен-Тропе — он модный или уродливый?

DK: Я думала, ты мне расскажешь.

И он совершенно неожиданно выдал моему воображению целую канистру первоклассного бензина с фракциями субъективности, детских воспоминаний и местных суеверий. Он рассказал про то, что ночью в тех местах ездить опасно из-за привычки диких свиней выскакивать на проезжую часть; про то, что водители, поставив машины в зигзагообразную оборонительную конструкцию, перекупают друг у друга парковочное место прямо на самом этом самом парковочном месте; про то, что комплект для петанка там стоит столько, будто шарики сделаны из серебра 925-й пробы.

В понедельник текст был сдан. Главными героями его были я сама, французский юноша, которого я никогда не видела, и город, в котором я никогда не бывала. После его публикации наша связь, никогда не существовавшая в действительности, стала полновесным фактом медиапространства.

* * *

…Так вот, я подумала, что он не отличается оригинальностью. И что еще хуже, в отличие от текста о Сен-Тропе, сейчас он мне никак не может помочь. DK: Пожалуй, я уже не собираюсь в Бельгию. Мои друзья меня кинули. GM: Почему? Я сама себе задаю этот вопрос. Только я задаю его примерно с такой интонацией: «Почему??!! Ну почему????!!!!» DK: Потому что их не будет там, пока там буду я. Одной мне нечего там делать и негде остановиться. На другом конце затихло. Для приличного человека этот француз явно затягивал с соболезнованиями. Я подождала еще немного, потом свернула окно и вернулась к грустным поискам гостиницы за тридцать евро в сутки.

Когда диалоговое окно снова замигало, я намеренно не открывала его минут десять. Что интересного мог сказать человек, начинающий виртуальную беседу с «Привет! Как дела?»! Наверняка он обошелся скудной формулой вежливости типа: «Мне очень жаль, что твои друзья так поступили, но уверен, ты найдешь чем заняться в Бельгии». Нет, это для него длинновато. Скорее он ограничился простым: «Мне очень жаль!». Я развернула окно.

GM: Знаешь, у меня как раз появилась возможность взять отпуск, так что, если ты хочешь, я мог бы приехать в Брюссель и побыть с тобой.

GM: Мне несложно.

GM: От Парижа это всего два часа на поезде, я только что проверил.

Я не верила своим глазам. Три строчки текста за раз? Нет, подождите, он ГОТОВ ПРИЕХАТЬ? Он же меня даже не видел, ну разве что на фотографии в виртуальном профиле. Я, конечно, там очень даже ничего себе, с выдающейся грудью, да и вообще похожа на Кэтрин Зету-Джонс, но… Этот парень что, никогда не слышал о фотошопе?