Есть, молиться, любить - Элизабет Гилберт Страница 4

Конечно, с той ночи, когда я заговорила с Богом впервые вванной на полу, у меня было немало времени, чтобы сформулировать мнение оВсевышнем. Но тогда, в самом эпицентре мрачного ноябрьского кризиса, мне былоне до теологических рассуждений. Меня интересовало только одно: как спасти своюжизнь. Наконец я поняла, что достигла того состояния безнадежного,самоубийственного отчаяния, когда некоторые как раз и просят о помощи Бога.Кажется, я читала об этом в книжке.

И вот сквозь рыдания я обратилась к Богу и сказала что-товроде: «Привет, Бог. Как дела? Меня зовут Лиз. Будем знакомы».

Да-да, я обращалась к Богу так, будто нас только чтопредставили друг другу на вечеринке. Но каждый говорит, как может, а япривыкла, что знакомство начинается именно с этих слов. Мне даже пришлосьодернуть себя, чтобы не добавить: «Я ваша большая поклонница…»

— Извини, что так поздно, — добавила я. — Ноу меня серьезные проблемы. И прости, что раньше не обращалась к Тебе напрямую,хотя всегда была безмерно благодарна за все то хорошее, чем Ты наградил меня вжизни.

При этой мысли меня накрыла новая волна рыданий. Бог ждал. Явзяла себя в руки и продолжила:

— Молиться я не умею, да Ты и сам видишь. Но не мог быТы мне помочь? Мне очень нужна помощь. Я не знаю, что делать. Мне нужен совет.Пожалуйста, подскажи, как поступить. Скажи, что мне делать. Скажи, что мнеделать…

Так вся моя молитва свелась к одной простой просьбе —«скажи, что мне делать». Я повторяла эти слова снова и снова. Уж не знаю,сколько раз. Но молилась я искренне, как человек, чья жизнь зависит от ответа.И плакала.

А потом все резко прекратилось.

Я вдруг поняла, что больше не плачу. Не успела ядовсхлипывать, как слезы исчезли. Печаль улетучилась, как в вакуумную дыру. Яотняла лоб от пола и удивленно села, отчасти ожидая увидеть некое великоебожество, которое осушило мои слезы. Однако в ванной я была одна. Но при этомрядом со мной ощущалось что-то еще. Меня окружало нечто, что можно описать какмаленький кокон тишины — тишины столь разреженной, что боязно дышать, чтобы неразрушить ее. Меня окутал полный покой. Не помню, когда в последний раз мнебыло так спокойно.

А потом я услышала голос. Не паникуйте — то не был зычныйБожий глас, как в голливудских фильмах в озвучке Чарлтона Хестона. И он неприказывал мне построить бейсбольное поле на заднем дворе. [2]Это был мой голос, и доносился он изнутри. Но я никогда не слышала, чтобы мойвнутренний голос был таким мудрым, спокойным и понимающим. Мой собственныйголос мог бы звучать именно так — будь моя жизнь наполнена любовью иопределенностью. Невозможно описать, какой заботой и теплом был проникнут этотголос, который дал мне ответ и навсегда избавил от сомнений в существованиибожественного.

Он сказал: «Иди спать, Лиз».

И я вздохнула с облегчением.

Сразу стало ясно, что это и есть единственный выход. Ведьлюбой другой ответ показался бы мне подозрительным. Вряд ли я поверила бы хотьодному слову, если бы раскатистый бас вдруг произнес: «Ты должна развестись смужем!» или «Ты не должна разводиться с мужем!» В этих словах нет истинноймудрости. Истинно мудрый ответ — единственно возможный в данный момент, а в туночь единственно возможным выходом было пойти спать. Иди спать, сказалвсеведущий внутренний голос, потому что тебе необязательно знать главный ответпрямо сейчас, в три часа ночи, в четверг, в ноябре. Иди спать, потому что ялюблю тебя. Или спать, потому что единственное, что тебе сейчас нужно, —хорошо отдохнуть и позаботиться о себе до тех пор, пока не узнаешь ответ. Идиспать, и, когда разразится буря, у тебя хватит сил ей противостоять. А бури неизбежать, моя милая. Она придет очень скоро. Но не сегодня. Поэтому… Иди спать,Лиз.

Между прочим, этому эпизоду свойственны все типичныепризнаки опыта обращения в христианство: душа, погруженная в глубокие сумерки,мольба о помощи, голос свыше, чувство перерождения. Но для меня это не былообращением в традиционном смысле слова — то есть перерождением, или спасением.Я бы скорее назвала случившееся в ту ночь началом религиозного общения. То былипервые слова открытого и сулящего открытия диалога, который в конечном счетеприблизил меня к Богу.