9 дней - Павел Сутин Страница 4

* * *

— Надо же, какой он тут кудрявый и мятежный, — сказал Бравик. — Прямо сорбоннский студент.

— В девяносто третьем и ты был кудрявый, — сказал Гена. Он хмыкнул и потер лоб. — Девяносто третий… Где мои семнадцать лет?..

— Ну не то чтобы кудрявый… — Бравик прикоснулся к макушке. — Но что-то было, факт.

Никон сел напротив Лободы, за журнальный столик с пепельницей, бутылкой, двумя рюмками, фотографией Гариваса и стаканом, покрытым горбушкой. Лобода разлил, они выпили.

— Что гаишники сказали?

— Ничего н-н-нового. Виновата т-т-та женщина. Она рассказала, как все было. Но если она п-п-потом откажется… — Лобода поморщился. — Она откажется. Поплачет, п-п-попсихует, потом откажется. Там муж уже вовсю работает: независимая экспертиза, д-д-два адвоката. Доказать б-б-будет невозможно. Т-т-тормозного пути нет, свидетелей нет.

— Как это «нет»? А фура? А «Волга»?

— Тот момент, к-к-когда она скакнула влево, они не видели. Она скажет, что не выезжала на встречку, и п-п-получится, что это несчастный случай.

— А в общем, какая теперь разница…

— Разница есть. Всякие б-б-бывают ситуации. Бывает т-т-такая ситуация, что человека надо наказать.

— Дочку ее тоже наказывать будешь?

— Не п-п-передергивай. К-к-короче, это выглядело так. Он возвращался из Лыткарина, подъезжал к эстакаде. Шел, наверное, километров семьдесят.

Б-б-быстрее он бы там не шел, ему буквально через сто метров надо было на разворот. Я не думаю, что он в том месте п-п-превысил.

* * *

В «пежо», в детском кресле, прикрепленном к заднему сидению, девочка лет трех играла с плюшевым грызуном из «Ледникового периода». У ехавшей впереди «Волги» зажглись «стопы», и женщина за рулем «пежо» притормозила. На противоположном конце эстакады показался темно-синий грязный BMW.

* * *

Лобода разложил на столике две сигаретные пачки, две зажигалки и свой телефон.

— Вот фура. — Он ткнул пальцем в телефон. — Вот «Волга». Вот эта б-б-баба на «пежо». — Лобода пристроил за пачкой «Кента» зажигалку. — А это — В-в-вова, со стороны Лыткарина.

Он двинул к телефону пачку «Мальборо».

* * *

Гаривас щелчком выбросил за приопущенное стекло окурок и прибавил звук проигрывателя — играла «Penny Lane». Навстречу шла фура «MAN» с липецким номером, за ней «двадцать четвертая» «Волга», потом голубой «пежо».

Гаривас подпевал: «Penny Lane is in my ears and in my eyes…»

* * *

— Фура т-т-тормозит, «Волга» тоже. — Лобода сблизил телефон и «Кент». — Эта овца со страху уходит в-в-влево.

Он сместил влево зажигалку, и она оказалась напротив пачки «Мальборо».

* * *

Девочка уронила грызуна и захныкала. Женщина глядела то вперед, то за кресло, и пыталась нащупать на полу игрушку. Раздался органный звук пневматических тормозов, у фуры заморгал правый поворотник. Пожилой толстяк в «Волге» поставил передачу в нейтраль и притормозил. Женщина быстро заглянула за кресло и наконец подняла грызуна. А когда она посмотрела на дорогу, то между капотом ее «пежо» и задним бампером «Волги» было метра два, не больше. Женщина умела парковаться и читать знаки, она уверенно ездила на работу и к свекрови в Жуковский. Но когда багажник «Волги» оказался перед ее капотом, женщина, вместо того чтобы дать по тормозам, судорожно закрутила руль влево.

Когда из-за «Волги» на встречную выскочил «пежо», Гаривас успел бросить свою машину вправо и вбил в пол педаль тормоза.

* * *

— П-п-представь: эта мыльница против Вовкиной «семерки». Случись лобовое — у нее бы движок в б-б-багажник улетел. Спас он эту овцу, чо там г-г-говорить. — Лобода затянулся. — И д-д-дочку ее спас. Он машину б-б-бросил вправо — а там меняли бордюрный к-к-камень. Небольшой участок, метров п-п-пять или шесть. Там бордюра не было, п-п-понимаешь? Если б был б-б-бордюр, то он бы п-п-просто размочалил правый бок, и все дела. А так его выкинуло на поручень, он его порвал, как б-б-бумагу.

* * *

BMW ударил в поручень и со скрежетом его разорвал. Машина качнулась, перевалилась и, крышей вниз, рухнула на шоссе. Искривились стойки, брызнули осколки триплекса. Распахнувшись, ударились об асфальт капот и крышка багажника. Задний бампер кеглей закувыркался к разделительному барьеру, на обочину покатился колесный колпак. Было слышно, как в изуродованной машине играет «Penny Lane». Спустя несколько мгновений с шипением загорелся моторный отсек. «Пежо» на эстакаде вернулся в правый ряд и встал.

* * *

— Ты выпей, Никон. — Лобода налил. — Выпей… Т-т-ты прикинь, к-к-каково мне было это слушать. Дэпээсник п-п-попался говорун, все в к-к-красках расписал.

— У него ожоги были очень тяжелые, — глухо сказал Никон.

— Так м-м-моторный отсек же загорелся… Из области ехал м-м-мужик на «газели», б-б-быстро среагировал. Выскочил, п-п-полил из огнетушителя. Молодец мужик, не забоялся — мог ведь б-б-бак рвануть. Потом еще люди п-п-подбежали, вытащили Вову… — Лобода взял рюмку, подержал в руке, поставил рядом с паспарту и спросил: — Сколько Вова п-п-потом жил?

— Полтора суток. Перелом основания черепа, перелом позвоночника в грудном отделе, разрыв диафрагмы, селезенки, перелом грудины… И ожоги.

— А что ты в больнице д-д-делал? Помогал к-к-как-то?

— Нет. Так, рядом сидел. — Никон махнул рюмку. — Он ведь в сознание приходил, ага.

— Д-д-да ладно? — недоверчиво сказал Лобода. — П-п-правда?

— Два раза. — Никон закурил. — Узнал меня.

* * *

Неподвижное лицо в буро-фиолетовых кровоподтеках над белоснежной воротниковой шиной казалось раскрашенным муляжом. Изо рта торчала гофрированная трубка интубатора, у изголовья мерно вздыхал аппарат ИВЛ, от стойки с реополиглюкином шла к подключичке силиконовая система. Из-под простыни тянулись дренажи с раневым отделяемым и мочой. Рядом с функциональной кроватью, полулежа в неудобном кресле, дремал Никон. Он сел, сонно посмотрел на наручные часы, поднял глаза и вздрогнул. Гаривас был в сознании.

— Вова… — Никон привстал. — Вова! Я здесь, слышь! Утром Бравик приедет… Старый, тебе больно? Я щас позову всех… Тебе больно, да? Щас — промедол, блин, омнопон, полегчает… У тебя, конечно, тяжелые дела, врать не буду…

Гаривас два раза медленно опустил веки: мол, понимаю.

— Оперировали тебя, все нормально… Удалили селезенку, диафрагму ушили… Сейчас все стабильно, гемодинамика хорошая, почки функционируют, все обойдется, не бзди…

Он врал, конечно: дела были отвратные. Перелом основания черепа, перелом позвоночника, при спленэктомии было тяжелое кровотечение, едва остановили. Никон выглянул из-за ширмы и громким шепотом сказал сестре: