Лето - Али Смит Страница 4

Тебе всегда кажется, что люди по телевизору – это кто-то из твоих знакомых, – говорит Саша.

Нет, я ее узнала. Я с ней работала. Если это Клэр, значит, она сделала ринопластику, – говорит мать. – Нос другой.

Нос другой, потому что это не твоя знакомая, – говорит Саша.

Саша искоса смотрит на мать. Обычно, когда мать вспоминает свое актерское прошлое, это сигнал о том, что сейчас она уязвима. Сашина мать когда-то была актрисой – еще до того, как познакомилась с их отцом и снялась в какой-то рекламе, но, после того как появились Саша и ее брат, все забросила. Еще это связано с тем, о чем никому в семье нельзя говорить вслух – о матери ее матери, которая умерла, когда их мать еще была ровесницей Роберта, выпив слишком много таблеток, – их мать говорит, что по ошибке, и все, включая Сашину мать, знают, что, возможно, совсем не по ошибке, но никогда об этом не говорят (даже Роберт).

Но мать не кажется уязвимой. Просто чуть-чуть уставшей.

Репортаж заканчивается проекцией за спиной Мерси Бакс со счетчиком, показывающим, что суммы пожертвований вырастают на сотни долларов в секунду.

Следующий новостной сюжет – о природных пожарах в Австралии.

Январь у них был жарким, – говорит мать.

Самым жарким за все время наблюдений, – говорит Саша. – Сейчас уже февраль, а эти пожары до сих пор бушуют.

Перемотай новости назад, – говорит мать. – Давай еще разок взглянем на Клэр.

Саша показывает и разжимает руки.

Не могу, – говорит она.

Мать ищет дистанционку, ощупывая по бокам диван. Проверяет за вещами на полке. Затем в растерянности останавливается посреди комнаты.

Саша ненавидит, когда мать в растерянности.

Наверное, у него в комнате, – говорит Саша.

Или забрал с собой в школу, – говорит мать.

Саша идет в прихожую и натягивает куртку. Смотрит на себя в зеркало.

Не могу перемотать назад, – кричит из кухни мать.

Мне пора, – отзывается Саша.

Но, уловив в голосе матери нотку паники, она проходит в кухню.

Так и есть: дело не просто в маминой никчемности – «Ай-плеер Би-би-си» ^[4] не пашет. Но Саша может выручить мать и при этом сбежать в школу, ведь у пасторки Мерси Бакс есть собственный канал на ютьюбе.

МЕРСИ БАКС СПАСАЕТ

Во всех названиях роликов Мерси Бакс есть слово «белый» и его производные.

«Белизна его кожи».

«Узрите белое облако».

«Ветви уже побелели».

Саша щелкает на самый последний ролик, загруженный вчера. «Великий белый престол». 444 тыс. просмотров.

Современная церковь с высоким потолком, за спиной у Мерси Бакс светятся неоновые слова: «Извлеки прибыль из Евангелия».

Прибавьте 3-ю Книгу Царств 21:2 к Евангелию от Матфея 6:33, – говорит Мерси Бакс. – «Дам тебе серебра, сколько он стоит» плюс «Ищите же прежде Царства Божия». Только так может хоть что-то истинно сложиться в жизни, ибо Господь – начальник нашей корпорации. Господь – самый главный бухгалтер. И Господь знает все. Господь знает вас. Господь знает, что у вас есть и чего у вас нет. Не думайте, будто Бог Отец не способен заглянуть даже в самый закодированный банковский счет. Господь может подсчитать все до гроша, до цента. Точно так же, как вы готовы обсчитать Господа. Точно так же, как вы готовы пожертвовать во имя Господа, дабы обрести духовное имущество. Ведь Господь благоволит тем, кто жертвует сбережениями. Господь вознаграждает тех, кто воздает Господу то, что принадлежит Господу. Господь неожиданно одаривает тех, кто проявляет себя достойным. Господь осыпает благами тех, кто благодетельствует доброй церкви Господней.

Мерси Бакс говорит все это нараспев, а паства колышется и раскачивается в телевизионном свете, словно на рок-концерте, выбрасывая вверх кулаки с телефонами и разражаясь пением «Милосердие, Милосердие, Аллилуйя» на старый мотив «Слава, Слава».

Мерси поднимает руку, чтобы унять паству.

И Господь говорит, что никто, никто истинно верующий никогда не смог бы сказать о нашем президенте ничего дурного, порочащего или дискредитирующего, – говорит она.

Сашу разбирает смех.

Господь говорит, что всякий, кто говорит подобное, вещает злым языком, – говорит Мерси. – Господь знает, что разбирательство об импичменте было злым делом. Господь очищает имя нашего президента с каждым вздохом, что совершает наш президент! Я знаю Господа. Господь знает меня. Верьте мне. Верьте мне. У меня экстренная связь с Господом, я на прямой линии с Господом, и Господь сказал, чтобы я велела вам поддерживать нашего великого-превеликого президента, посланного сюда на землю делать великую-превеликую работу, которую поручили ему лично Бог Отец и Иисус Спаситель…

Саша так хохочет, что чуть не опрокидывает стул, на котором сидит. Мать качает головой.

Я так понимаю, в последнее время мы настолько привыкли к беззастенчивости, что эта беззастенчивость должна становиться еще беззастенчивее, – говорит мать.

Ну да, но каков подлог, – говорит Саша.

Так было с давних пор, – говорит мать, – когда впервые лето облекло листвой деревья ^[5].

Теперь мать произносит строки из тех времен, когда она была актрисой. Но за всю свою жизнь мать вроде как снялась лишь в телерекламе жидкости для мытья посуды еще до всего. Саше показывали эту рекламу в детстве, видеокассета стоит в буфете, но теперь ее нельзя посмотреть, ведь не осталось в живых ни одного видеопроигрывателя. Там девушка, стройная незнакомка с уложенной прической (трудно поверить, но это действительно ее мать, еще в те времена), стоит на кухне и, наклоняясь, берет тарелку у малыша в полицейском шлеме, объясняющего этой женщине, которая считается его матерью, что, плохо отмывая эти тарелки, она совершает преступление.

…потому жертвуйте, жертвуйте, жертвуйте и поступайте праведно, помогайте мне уготовить путь Господу, ибо, Боже милостивый, изо дня в день молюсь я о трех вещах: зрите меня ясно, любите меня горячо, подписывайтесь на меня в социальных сетях и жертвуйте, жертвуйте день за днем день за днем день за днем…

Сейчас она просто цитирует «Годспелл» ^[6], – говорит мать.

Что еще за «Годспелл»? – говорит Саша.

Старый мюзикл, – говорит мать. – Мы вместе играли в «Годспелле». Мы играли в «Много шума». Потом участвовали в шекспировско-диккенсовских летних гастролях по восточным графствам.