И дети их после них - Николя Матье Страница 4

– Да уж… – согласился кузен, который иногда читал мысли.

В конце концов те, что сидели в лодке, отреагировали. Это была явно парочка, парень спортивного вида и его телка, блондинистая до противного. Они быстро привели себя в порядок, спортсмен дернул трос мотора, и лодка, взвыв как миксер, резко повернула на другой галс. В два счета они оказались на берегу. Спортсмен спросил у девиц, все ли в порядке, они ответили, что да. Блондинка же поглядывала на кузенов с таким видом, будто они въехали на мопеде к ней в спальню. Антони заметил, что на спортсмене были кроссовки «Найк Эйр» последней модели. Он даже не потрудился снять их перед тем, как прыгнуть в воду. Спортсмен подошел к ним, девчонки жались позади него. Чувствовалось, что его так и подмывает навести порядок. Кузен встал, не собираясь уступать. Антони тоже.

– Что вы здесь делаете?

– Ничего.

– Вам чего надо?

Ситуация принимала опасный оборот. Спортсмен был, конечно, ниже кузена ростом, но на вид наглый и агрессивный. Этот дела так не оставит. Антони уже сжал кулаки. Но кузен одним словом разрядил ситуацию:

– У вас бумажки не найдется?

Сначала никто не ответил. Антони стоял боком, наклонив голову, так он обычно прятал свой «печальный» глаз. Кузен показал им размокшую пачку сигаретной бумаги.

– Я уронил свои в воду.

– А у вас есть что покурить? – удивился спортсмен.

Кузен вытащил из кармана коробочку из-под пленки «Кодак» и погремел лежавшим внутри шариком шмали. Все вдруг сразу расслабились, особенно спортсмен, и незаметно для себя перемешались. У спортсмена оказалась бумага. Он крайне возбудился.

– Откуда у тебя это? Сейчас ведь ничего не достать.

– У меня еще и травка есть, – сказал кузен. – Вас это интересует?

Еще бы. Две недели назад парни из «зоны» напали на антикриминальную бригаду полиции, после чего легавые в отместку высадили целый десант в несколько квартир башни Дега, проявив при этом хорошую осведомленность. Рассказывали, что за решетку так или иначе попала чуть ли не половина семьи Мерием, и с тех пор травы во всем городе было не сыскать. А в разгар лета это полная засада.

Пришлось изыскивать другие каналы. «Головастики» стали мотаться в Маастрихт и обратно, а кузен придумал свою схему, задействовав бельгийцев из кемпинга. Ему повезло: эти два милых дружка с пирсингом, которые только и знали, что лопать экстази да слушать техно, приехали в Эйанж на две недели как бы в семейный отпуск. Благодаря им из Монса была налажена доставка голландского сканка и марокканского гаша, почти красного цвета, после которого хотелось сидеть, макая печеньки в теплое молоко, и смотреть фильмы с Мэг Райан. Кузен толкал все это в Граппе и окрестностях за двойную цену, по сотне за грамм. Клиенты, конечно, немного побухтели, но решили, что лучше раскошелиться, чем оставаться вообще ни с чем.

Вечером, когда Антони объезжал напоследок на велике свой квартал, через приоткрытые окна чердаков до него то и дело доносился специфический дух этого зелья. Забравшись под самую крышу, пацаны чуть старше его кайфовали, играя в «Street Fighter». А их папаши внизу, на первом этаже, смотрели тем временем по телику ток-шоу и потягивали пивко.

Кузен зажег самокрутку и протянул спортсмену, которого звали Алекс и который становился все симпатичнее. Следующим по очереди был Антони. Он несколько раз затянулся и пустил косяк дальше. Дочку Дюрюпта Антони знал – по имени. Ее отец был врач, а сама она слыла довольно отчаянной. Говорили, в частности, что как-то вечером в субботу она угробила папашин «BMW» третьей серии, что в общем-то неслабо для того, кто и прав-то не имеет. А еще она спала с парнями. Можно себе представить.

Зато вторая девица была совершенно не известная. К тому же она уселась совсем близко к нему. Так, что он разглядел веснушки, пушок на бедрах и капельку пота, сползавшую с пупка до самой резинки ее трусиков.

Кузен свернул сразу еще одну самокрутку, а Алекс купил у него на две сотни сканка. Все уже окончательно расслабились, еле ворочали языками и то и дело бессмысленно смеялись. Девчонки, у которых с собой оказались бутылки воды «Виттель», предложили попить.

– А мы ведь приехали посмотреть на девиц топлес.

– Ерунда это всё. Никто никогда здесь голым не купается.

– Может быть, раньше так было.

– Может, вы хотите, чтобы мы разделись?

Антони повернулся к своей соседке. Вопрос задала она. Необычная девчонка. На первый взгляд она производила впечатление пассивности, какого-то чуть ли не животного безразличия, посмотришь: какая-то грустная, рассеянная, как будто ждет поезд на перроне. И вместе с тем такая прикольная, нахальная, любит повеселиться. Впрочем, она неслабо кайфанула на первом косячке. И пахнет от нее здо́рово.

– Эй, слушайте!

Издали доносился рев мотора, тот же самый, что они слышали только что, с характерным переходом от резкого визга на высоких оборотах к утробному рычанию на низких.

– Это нас ищут.

– Кто?

– Да чуваки из центра.

– Ого, там в этом году крутые парни.

– Да?

– Пожары это их рук дело.

– Да нет, это «головастики».

– А чего это они вас ищут?

– Из-за каноэ. Мы сперли его в центре.

– Серьезно, так вот и сперли?

Они долго еще прикалывались, обкуренные, довольные, чувствуя себя в безопасности. Жара уже спала, и что-то сладкое, запах древесного угля, леса, сухих сосен щекотал им ноздри. Солнце склонялось к закату, заставив умолкнуть насекомых, и теперь был слышен лишь плеск воды в озере, дальний гул автомагистрали, да временами разрывали воздух хлопки двухтактных двигателей. Девушки надели футболки и сняли лифчики купальников. Под тканью угадывались их груди. Сами они не обращали на это никакого внимания, а ребята притворялись, что им тоже на это плевать. Антони в конце концов снял солнечные очки. В какой-то миг он перехватил взгляд своей соседки, которая очевидно пыталась понять, что это за кривая физиономия. В седьмом часу она начала проявлять признаки нетерпения. Наверняка ей пора было возвращаться домой, вот она и нервничала. Она сидела по-турецки почти вплотную к Антони, и ее колено в конце концов коснулось его ноги. Какие они все-таки нежные, эти девчонки, никак к этому не привыкнуть.

Ее звали Стефани Шоссуа.

Это было четырнадцатое лето Антони. Должно же когда-то это начаться.