Смерть и прочие хэппи-энды - Мелани Кантор Страница 4

По крайней мере, мой мозг еще работает, думаю я. Несмотря на то что я в смятении, я все еще держу в памяти эту информацию. Она промелькнула в моей голове наподобие титров в теленовостях. Опять же, это плюс, если ты работаешь в отделе кадров.

– Я вас не оторвала от работы? – спрашивает она. – В смысле, я понимаю, что мы не договаривались о встрече, но вы не против, если я войду? – Лицо у бедной девушки пунцово-красное, а шея выглядит втянутой в плечи. – По личному делу.

– Конечно, – отвечаю я немного резковато. – Для этого я и здесь.

Она колеблется:

– Вы в порядке? Я имею в виду, если это неподходящий момент…

Я осознаю, что отныне любой момент оставшегося мне времени для этого неподходящий, поэтому решаю по крайней мере выяснить причину ее визита и, надеюсь, избавить хотя бы одну из нас от страданий.

– Все хорошо, Дебора. Я была погружена в документы. Расскажите мне все.

Дебора входит в кабинет, садится напротив меня, а потом вдруг заливается слезами.

– Не спешите, – говорю я, пододвигая к ней коробку с бумажными салфетками. Дебора хватает одну и зарывается в нее лицом. Мне хочется обнять ее – не могу смотреть, когда кто-то плачет, – но это было бы сейчас неуместным. Моя работа лишает возможности реагировать на эмоции так, как отреагировал бы друг.

Я должна оставаться на своем месте, сдержать чувства и соблюдать правила компании, потому что в работе не могу поддаваться чужим эмоциям.

– Извините, – всхлипнула Дебора.

– Не извиняйтесь.

Она смотрит на меня, страдальчески скривив рот.

– Я хочу подать официальную жалобу на Итана. Он совершенно перестал себя со мной контролировать. Начал оскорблять.

Она вздрагивает.

Серьезно? Итан Веббер?

Работает в компании семь лет. Три повышения. Тихоня. Компьютерный задрот. Глава шахматного клуба. Я бы не подумала, что он способен на такое.

– Не могли бы вы описать эти оскорбления, Дебора? – Я делаю пометки в блокноте. – Физические?

– Словесные.

– Поясните, пожалуйста, что он сказал.

Она издает мучительный стон:

– Он сказал мне то, что нельзя повторить.

– Вы должны передать мне его слова, Дебора.

– Я не могу.

– Вы можете произнести по буквам?

Она делает глубокий вдох, и ее губы растягиваются в отвращении: «СУ-КА…»

– Понятно, – говорю я.

Ух ты! Итан. О чем он думал? Ладно.

Когда я упомянула, что работаю в отделе кадров, вас, вероятно, потянуло на зевоту, но на самом деле это довольно интересная работа.

Вы оказываетесь вовлеченными в жизни людей, получаете представление об их образе мыслей. Видите плохие и хорошие стороны. И еще нужно быть стратегом. Это сложнее, чем вы себе представляете.

К тому же, когда ситуация позволяет, вы можете бороться за справедливость. И это для меня самое важное. Справедливость в мире несправедливости.

И сейчас я озабочена справедливостью для Деборы.

– Послушайте, Дебора. Я не оправдываю его оскорбление, но это так не похоже на него. Есть соображения, почему он сказал это вам?

Она кашляет:

– Да.

Я жду.

Она делает глоток чаю, смущается:

– Я удалила важный файл, а затем запаниковала и обвинила в этом его. Я имею в виду… его можно восстановить, ради Бога… Нам нужен только один из техников-специалистов.

– Я понимаю, Дебора, правда, понимаю. Это не дает права на такую реакцию.

Я говорю сочувственно. Затем объясняю различные последствия официальной жалобы. Это не то, что стоит делать необдуманно.

Она слушает, несколько раз порывается возразить, затем бросает на меня удрученный взгляд и пожимает плечами:

– Да уж. Простите, Дженнифер. Я думаю, мне просто нужно было выпустить пар. Выплакаться в дамском туалете либо пойти к вам. Вы выиграли. – Она выдавливает улыбку.

– Спасибо, – говорю я.

– Так… Наверно, мне стоит просто оставить все как есть?

– Нет, вовсе нет! – возражаю я. – Нам совершенно неоходимо с этим разобраться. Пустить все на самотек – это не то, что я имела в виду. Нет, я поговорю с Итаном.

– Это так неловко.

– Поверьте, это будет менее неловко, чем при подаче официальной жалобы. Вы заслуживаете извинений. Я добьюсь этого. И возможно, если вы чувствуете, что это продвинет дело, я устрою для вас обоих беседу в этом кабинете. Чтобы он мог официально извиниться. Если откровенно, я думаю, что он уже раскаивается, хотя мне все равно нужно потолковать с ним.

Дебора вздыхает:

– Тогда ладно. Если вы считаете, что так будет лучше…

– Считаю. А сейчас – почему бы вам не пойти домой? Я поговорю с Итаном. Затем вы оба успокоитесь, и завтра мы все уладим. Полагаю, он никогда не говорил так с вами раньше?

– Никогда.

– Все будет хорошо. Идите домой.

– Вы правы. Спасибо. – Дебора встает. – И я буду рада поговорить с ним завтра. Я сожалею, что спровоцировала его. Думаю, я просто устала…

– Если честно, Дебора, я отлично вас понимаю.

– Да. – Она улыбается, не обращая внимания на иронию. – И спасибо за этот разговор, Дженнифер. Я знаю, насколько вы заняты. Я правда это ценю.

Я наблюдаю, как она выходит из кабинета, и думаю о том, что «сука» звучит не так плохо по сравнению с «редкой болезнью крови». Интересно, будут ли мне теперь казаться банальными все чужие проблемы и травмы?

Так или иначе, на короткое время, погрузившись в неприятность Деборы, я забыла о собственной проблеме. Мне приходит в голову, что я должна работать так долго, как только смогу. Я должна постараться забыть о себе. Однако, надо думать, это непросто.

– Ты привыкнешь к этому, – говорю я вслух, обращаясь к себе.

И вздрагиваю.

Господи! Теперь я разговариваю сама с собой.

Я начинаю сходить с ума…

Я должна кому-нибудь рассказать! Не могу больше держать это в себе. Мне необходимо избавиться от этого самого мрачного из возможных секретов.

Бедная Оливия! Чего только иногда не приходится терпеть лучшим подругам… Мне жаль…

Я быстро набираю ей сообщение прежде, чем снова начну сомневаться, чтобы не было возможности сдать назад:

«У меня непростая новость. У тебя будет время заскочить вечером?»

Я меряю шагами кабинет. Постоянно проверяю экран телефона. Убеждаюсь, что батарея не села и мобильный не в беззвучном режиме. Десять минут словно растянулись на десять часов.