В погоне за праздником - Майкл Задурьян Страница 4

Нам удалось избежать “Макдоналдса” и остановиться на ланч на окраине городка Нормал (штат Иллинойс). Прихватив свою палку с четырьмя зубцами, я осторожно вылезаю из трейлера. Джон, все еще довольно подвижный, успевает выйти со своей стороны и спешит мне на помощь.

– Держу! – говорит он, и я отвечаю:

– Спасибо, дорогой.

Вдвоем мы вполне справляемся.

Внутри забегаловке постарались придать облик пятидесятых годов, но не слишком-то вышло похоже на то, что мне помнится. В какой-то момент все убедили себя, что это десятилетие сводится к танцам в носках, юбкам с аппликациями, рок-н-роллу, сверкающим красным “Ти Бёрдам” плюс Джеймс Дин, Мэрилин Монро и Элвис. Поразительно – целое десятилетие уместилось в небольшой набор довольно-таки случайных образов. А для меня это было десятилетие подгузников и трехколесных велосипедов, выкидышей и попыток свести концы с концами, прокормить троих человек на 47 долларов в неделю.

Садимся с Джоном за стол, и к нам подходит девушка, одетая, как официантка, обслуживающая навынос автомобилистов. Хотя с какой стати? Мы же внутри помещения. Искусственная блондинка, губки бантиком, глаза кукольные.

– Добро пожаловать в ресторан “Шоссе 66”, – лепечет она. – Я Шанталь, я буду вашей официанткой.

Я не знаю, что ей ответить, и говорю первое, что приходит в голову:

– Хелло, Шанталь, я Элла, а это мой муж Джон. Я так понимаю, мы будем вашими клиентами.

– Я хочу гамбургер, – перебивает меня Джон. Вместе с памятью он утратил и кое-какие навыки общения. Я улыбаюсь, стараясь скрыть неловкость.

– Нам обоим простые гамбургеры и кофе, – говорю я.

Шанталь, похоже, разочарована. Возможно, получает процент от выручки.

– Как насчет “Фабианских фри”? Или “Шоколадный Элвис”?

– Что это?

– Шоколадно-молочный коктейль. – Она ободряюще кивает мне. – Вкусный.

– Хорошо. Меня особо уговаривать не придется.

– “Шоколадного Элвиса”, сию минуту подадим, – произносит она, явно довольная, что сумела мне его впарить.

Дождавшись, чтобы наша новая подруга Шанталь ушла, я отлучаюсь к телефону.

– Мама, где вы, мать вашу? – вопит в трубку моя дочь, голос разносится по холлу забегаловки. Я оглядываюсь по сторонам, мне почти стыдно, что приходится слушать такое. Не знаю, от кого ей достался несдержанный язычок, точно не от меня.

– Синди, милая, давай обойдемся без подобных выражений. Твой отец и я в полном порядке. Мы всего лишь предприняли небольшую поездку

– Как вы могли? Мы же все обсудили, договорились, что никаких поездок, об этом речи быть не может.

Я слышу, как она пыхтит от возмущения. Напрасно она вот так узлом завязывается. У Синди в последнее время проблемы с давлением, и сходить с ума ей вовсе не на пользу.

– Синди, пожалуйста, успокойся. Твой отец и я ни о чем с вами не договаривались. Это вы с Кевином и врачами вздумали решать за нас. А мы с папой решили, что все-таки поедем.

– Мама, ты нездорова!

– Нездоровье – понятие относительное, детка. Для меня это давно уже пройденный этап.

– Ты не можешь так поступать! – негодует она. – Ты не можешь просто взять и перестать ходить к врачам.

Я снова оглядываюсь по сторонам, убеждаюсь, что никто не подслушивает, и понижаю голос:

– Синтия, я больше не позволю им терзать меня.

– Они же пытаются сделать тебе лучше.

– Как? Приближая смерть? Лучше я прокачусь с твоим отцом.

– Черт побери, мама!

– Будьте добры не орать на меня, юная леди!

Повисает долгая пауза. Синди – мастерица пауз. Раньше она многозначительно умолкала, если ее доставали собственные дети, а теперь практикует этот же прием на мне и отце.

– Мама, – произносит она, чуть успокоившись. – Ты ведь понимаешь: папу в его состоянии нельзя пускать за руль.

– Твой отец и сейчас прекрасно водит. Я бы не поехала, если бы не доверяла ему.

– А вдруг вы попадете в аварию? Вдруг кто-нибудь пострадает из-за него?

Признаю, отчасти она права, но ведь я лучше знаю Джона.

– Никто не пострадает. Если на дорогу выпускают шестнадцатилетних, которые гоняют сломя голову, то твой отец, с его безупречным водительским опытом, нисколько не хуже.

– Господи, мама… – вздыхает она, голос дребезжит, она готова капитулировать. – Вы хоть где сейчас?

– Неважно. Мы остановились перекусить.

– Куда вы едете?

К чему, спрашивается, этот допрос? Возможно, и отвечать не стоило, но я все же говорю:

– Мы хотим попасть в Диснейленд.

– В Диснейленд? В Калифорнии? Ты издеваешься?

Похоже, моя дочь не утратила склонность обращать все в трагедию, которая была ей присуща в сопливом отрочестве.

– Нет, это вполне серьезно.

Пора класть трубку, думаю я. Почем знать? Может, полиция уже пытается проследить звонок, как в телесериалах.

– Господи, ушам своим не верю! Ты хотя бы взяла с собой мобильный, который мы вам купили?

– Не очень-то мне по душе эта штуковина, милая. Но на всякий случай я его взяла.

– Включи его, пожалуйста, – настойчиво просит она. – Чтобы я могла связаться с тобой.

– Нет, дорогая, не стоит. И не переживай так. Все будет хорошо – и с папой, и со мной. Это просто наш маленький отпуск.

– Мам…

– Лапонька, я тебя люблю.

Пора заканчивать разговор, и я его заканчиваю. Синди переживет это, и пусть не рассчитывает, что я включу мобильный телефон. У меня и так рак во всех местах, благодарю покорно, с меня достаточно. Возвращаюсь к столу. Мы с Джоном съедаем по бургеру “Шоссе 66”, “Шоколадный Элвис” тоже оказывается неплох.

Мы едем дальше, и вскоре на меня грубо, врасплох, наваливается усталость. Хочу сказать Джону, что пора искать ночевку, но мы всего четыре часа в пути. Я стараюсь собраться с силами. После телефонного разговора с Синди я бы предпочла подальше отъехать от дома. Накануне я страшилась покидать дом – по вполне очевидным причинам, – но теперь, когда мы все-таки удрали, спешу удрать по-настоящему.

Джон поворачивается ко мне, глядит озабоченно:

– С тобой все в порядке?

– Да, все в порядке, Джон.

Один из тех моментов, когда он соображает, что я – близкий ему человек, но кто именно, толком не уверен.

– Джон, ты знаешь, кто я?

– Разумеется, знаю.

– Так кто же я?

– Ох, да ладно тебе.

Я кладу руку ему на локоть: