Настройщик - Дэниел Мейсон Страница 39

Капитан Нэш-Бернэм вернулся вечером. Он прошел через весь дом и, насвистывая, вышел в маленький дворик, где и нашел Эдгара: тот поедал горький салат из порубленных чайных листьев и сушеных бобов, который приготовила ему Кхин Мио.

— Ага, мистер Дрейк! Я смотрю, изучаете местную кухню, — он погладил ладонями живот, затянутый в белый жилет.

— Да, капитан. Рад снова видеть вас. Хочу попросить у вас прощения, весь день я переживал по поводу сегодняшнего приема. Мне кажется, я должен был...

— Хватит об этом, мистер Дрейк, — оборвал его капитан. На этот раз вместо сабли он был вооружен тростью, которой сейчас постукивал по земле. Капитан непринужденно улыбнулся: — Я уже говорил вам днем, все очень скоро об этом забудут. Пожалуйста, забудьте и вы, — его улыбка была обезоруживающей.

— Вы уверены? Может быть, мне стоит послать официальные извинения?

— За что? Если кому-то это и грозит неприятностями, то только мне, но я не переживаю. Мы часто спорим. Однако нельзя позволить, чтобы это испортило нам вечер. Ма Кхин Мио, мне кажется, сегодня вечером мы должны показать мистеру Дрейку пве.

— Это было бы замечательно, — отозвалась Кхин Мио. — А мистеру Дрейку, — она повернулась к нему, — очень повезло, сейчас самый сезон пве. Я думаю, сегодня вечером в Мандалае их будет не меньше двадцати.

— Великолепно, — произнес капитан, хлопнув себя по ноге, и поднялся: — Значит, пойдемте! Вы готовы, мистер Дрейк?

— Конечно, капитан, — сказал Дрейк, почувствовав облегчение, что капитан находится в добром расположении духа. — Но можно вас спросить, а что такое пве?

— О, пве! — рассмеялся Нэш Бернэм. — Что такое пве? Вам предстоит великолепное развлечение. Бирманский уличный театр, но это мало что объясняет. Это надо видеть собственными глазами. Можем отправиться прямо сейчас?

— Конечно. Но уже поздно, разве представления еще не закончились?

— Наоборот, они только начинаются.

— Пве, — начал капитан еще прежде, чем они вышли из дома, — это уникальное бирманское явление, я бы даже сказал, мандалайское, это наивысшее проявление искусства. Есть много поводов устроить пве: рождение и смерть, наречение именем, день, когда бирманским девочкам прокалывают уши, когда посвящают молодых людей в монахи или когда, напротив, они возвращаются из монастыря в мир, когда освящают пагоду. Есть даже нерелигиозные поводы: когда кому-нибудь особенно везет, когда кто-то построил дом или просто выкопал колодец, это бывает и по случаю хорошего урожая, и боксерского поединка, и запуска фейерверка. Все, что только может прийти в голову. Хоть что-нибудь произойдет, и можно устроить пве.

Они шли по дороге по направлению к каналу, где сегодня утром Эдгар уже побывал с Кхин Мио.

— На самом деле, — сказал капитан, — я удивился, что мы не видели ни одного пве сегодня утром, когда ехали по городу. Вероятно, возница знал, где они проходят, и специально старался объезжать их. Люди нередко устраивают пве прямо посреди дороги, полностью перекрывая движение. Это, кстати, одна из проблем, которую мы унаследовали от бирманского правительства. Во время сухого сезона в городе одновременно может происходить не одна дюжина пве. А в такие ночи, как сегодня, при ясном небе, они особенно популярны.

Повернув за угол, они увидели на улице огни, кругом суетились люди.

— Вот и одно из них! — воскликнула Кхин Мио, и Нэш-Бернэм добавил:

— Да, нам везет, на самом деле везет. У нас тут говорят про англичан, в Бирме они делятся на две категории: те, которым нравится пве, и те, которые на дух его не переносят. Я влюбился в это искусство в самый первый вечер своего пребывания здесь. Тогда я не смог заснуть от возбуждения и, отправившись бродить по улицам, наткнулся на йоктхе пве, кукольное представление.

Подойдя ближе к огням, Эдгар разглядел обширную людскую толпу, которая расположилась на циновках прямо посередине улицы. Люди окружили кольцом пустое пространство и какую-то крытую соломой конструкцию. Посередине пустого участка был воткнут шест. Вокруг шеста горели огни в расставленных концентрическими кругами глиняных сосудах, освещавшие лица зрителей, стоявших в первом ряду.

Эдгар, капитан и Кхин Мао встали рядом с устроившимися на земле зрителями, которые с интересом поглядели на вновь прибывших. Кругом гудели голоса, какой-то человек что-то громко прокричал в сторону большого дома, перед которым стоял навес, Кхин Мио ответила ему.

— Они хотят, чтобы мы остались, — обратилась она к своим спутникам.

— Спроси у него, что за представление будет, — сказал Нэш-Бернэм.

— Это история Неми Зат.

— Великолепно! — Капитан стукнул тростью о землю, выражая тем самым удовольствие. — Скажи ему, что мы останемся, но что мы хотим показать нашему гостю йоктхе пве, поэтому не сможем посмотреть все до конца.

Кхин Мио снова что-то сказала бирманцу.

— Он понимает, — заверила она англичан.

Появилась служанка с двумя стульями и поставила их возле собравшейся толпы. Нэш-Бернэм заговорил с ней она принесла еще один стул, который капитан предложил Кхин Мио. Наконец они уселись.

— Кажется, они еще не начали, — сказал капитан. — Смотрите, вы можете увидеть, как танцоры наносят грим, — он показал на группу женщин, стоявших у мангового дерева и покрывающих лица танакха.

Из толпы выбежал маленький мальчик и в самом центра круга поджег от огня в одном из горшков сигару.

— Это круглое пространство — сцена, — пояснил Нэш-Бернэм, — Бирманцы называют ее пве-ванг...

— Пве-ваинг, — поправила Кхин Мио.

— Простите, пве-ваинг. А вот этот сук в центре — пан-бин. Правильно, Ма Кхин Мио? — Она улыбнулась, а он продолжал: — Бирманцы иногда говорят, что он символизирует лес, но мне почему-то кажется, что часто он служит лишь для того, чтобы удерживать зрителей на местах. В любом случае, большая часть танцев происходит на пве-ваинг.

— А глиняные горшки, — спросил Эдгар, — они имеют какое-то значение?

— Насколько мне известно, нет. Они освещают сцену, если лунного света оказывается недостаточно, и обеспечивают огнем тех, кто хочет прикурить, — он рассмеялся.

— А каков сюжет спектакля?