Доброе утро - Диана Петерфройнд Страница 39

— Сделай потише, — дала указание я. Мерв убавил звук.

И тут мы получили сенсационные кадры, похлеще, чем кровь из носа, и поприятнее, чем блевотина: оказалось, что Эрни в обмороке.

* * *

Когда я собиралась посмотреть рейтинги, в коридоре меня поймала Колин. Она выглядела недовольной.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она. — По поводу Эрни.

Я с подозрением на нее посмотрела. Может, это Майк на нее повлиял? Неужели она собирается произнести передо мной бурную речь на тему: «Новости — это святое»?

— И ты туда же? — вздохнула я. — И почему вы все так за него переживаете? Он — взрослый мужчина. Он подписал все заявления, его жизнь застрахована…

— Ты права, я беспокоюсь, — сказала Колин. — Эрни — тюфяк, и ты это знаешь. Но несмотря на это, продолжаешь давать ему самый лучший материал.

Я остановилась и внимательно слушала.

— Да я костьми бы легла на этой горке! — продолжала Колин. — А завтрашний прыжок с тарзанки? Сама подумай. Чьи крики ты предпочла бы услышать?

Колин была права. Возможно, она смогла бы принести нам те волшебные недостающие три четверти балла, чтобы удержать программу в эфире.

Колин придвинулась ближе:

— Послушай, я вижу, что ты делаешь, и считаю, что это грандиозно. Как раз этого нам и не хватало. Прими меня в игру — капитан. Завербуй меня или назови это как хочешь. Я готова.

Я улыбнулась.

— Отлично, — сказала я. — Есть какие-нибудь конкретные идеи?

Колин радостно потерла руки:

— Ну, раз ты об этом заговорила…

* * *

На следующий день ранним утром прохожие, которые шли мимо здания Ай-би-си, могли наблюдать необычную картину. Колин Пек, телеведущая утренней программы «Доброе утро», облаченная в огромный резиновый костюм борца сумо, сцепилась в схватке на самодельном ринге с настоящим сумоистом.

Мы с Ленни следили за происходящим из аппаратной. На его лице застыла тень сомнения.

— Ну, что скажешь? — спросила я, показывая на экран.

Из-за фальшивой мускулатуры Колин была видна густая толпа. Многие звонили по мобильному, явно призывая друзей и родных, которые были дома, включить Ай-би-си. Некоторые держали телефоны, пытаясь заснять происходящее на видео. Явный показатель успеха.

— Она слишком сильно кряхтит, тебе не кажется? — спросил Ленни, задумчиво закусив верхнюю губу.

Кряхтит? Превосходно. Я повернулась к Мерву.

— Можешь прибавить звук?

Следующий день в нашей студии был посвящен сюжету «Эти забавные животные». Трейси была на седьмом небе от счастья, когда ввела владелицу зверька в студию с интерьером гостиной, где ее с нетерпением ожидала Колин. Утром ей пришлось немного дольше гримироваться, чтобы замазать синяки, но она вела себя как настоящий спортсмен. Кто же знал, что борцы сумо такие жесткие ребята?

Колин представила нашу гостью и ее питомца: крошечного зверька, похожего на белку, который назывался карликовой сумчатой летягой. В последнее время среди звезд распространилась мода на таких питомцев.

— Он просто прелесть, — ворковала Колин, пока хозяйка держала перед камерой зверька.

— Это сумчатое?

Я нажала кнопку, чтобы подключиться к наушнику Колин.

— Возьми его в руки, — посоветовала я.

Колин послушалась.

Хозяйка слегка встревожилась.

— Будьте осторожны, не подносите его близко к лицу!

Колин бросила на меня беглый взгляд и прижала сумчатое создание к своей щеке.

— О, какой он мягкий! Ах ты, маленький засранец…

Летяга вывернулась из рук Колин и исчезла в рукаве ее блейзера. Колин пронзительно завизжала и начала прыгать вокруг диванов. Она с воплями пыталась вытряхнуть зверька, вцепившегося в лямку ее бюстгальтера.

В конце концов она выудила его из своих укромных мест.

— Ну что же, — сказала она, держа зверька на расстоянии вытянутой руки, — Прекрасная забава для всей семьи!

Десять баллов.

Шумиха в интернете нарастала, повышая наш рейтинг, и последний отчет показывал явный, хотя и незначительный скачок. Надо придумать что-то еще более неординарное.

На следующий день Колин участвовала в акробатическом номере с группой местных детей — участников танцевальной благотворительной труппы. Это был самый обычный утренний материал, но Колин добавила «остроты», надев такой же костюм, как у детей: розовое трико и огромную балетную пачку.

Ее ролик стал хитом на ютьюбе и заставил Эрни поволноваться.

Я избегала Майка как могла. На меня обрушивалось столько его неодобрительных взглядов, что не передать словами. Он продолжал читать новости в своей обычной сдержанной манере. Выражение отвращения к выбранной мной тактике, застывшее на его лице, преследовало меня повсюду — и на съемочной площадке, и вне ее, Оно было слишком явным и не могло оставаться незамеченным. Но никто не обращал на него никакого внимания. Да и зачем, когда у всех перед глазами было куда более занимательное зрелище: Эрни Эпплби делал себе татуировку на заднице.

Да. Тату. На заднице. Живой репортаж. Боже, какая же я молодец!

Эрни был такой душка! Он лежал на столе, все лишнее было прикрыто, за исключением одной мясистой ягодицы, красовавшейся перед камерой.

Наш метеоролог невозмутимо обратился в камеру, держа в руках набросок торнадо с двумя молниями по краям.

— Дело в том, что татуировка может быть весьма болезненна, в зависимости от чувствительности зоны, в которую наносят уколы иглой.

Он хихикнул.

— Поэтому я выбрал место с дополнительной жировой прослойкой.

Художник-татуировщик начал колоть его иглой.

Лицо Эрни приняло выражение обреченной покорности.

— Ой, у-у-у…

Мерв убавил звук.

Едва сюжет закончился, мы вернулись в студию к Майку, который выглядел так, будто наелся тухлятины.

— Когда мы вернемся в эфир, мы расскажем вам о новых средствах справиться с… — у него перекосилось лицо, он цедил из себя слова, — …менопаузой.

Так ему и надо.

Мне было наплевать. Если верить таблице, мы уже заработали четверть балла. Недоставало еще половины.

Далее в программе был тот самый хип-хоп певец, и все благодаря моей неслыханной щедрости в вопросе эфирного времени для его песен. Когда он пел один из последних своих хитов, Колин рэповала, размахивая руками, в студии-гостиной. Рэпер то и дело бросал на нее озадаченные взгляды, стараясь держаться подальше от сумасшедшей немолодой белой женщины, которая пыталась ему подпевать.