Ирландия. Прогулки по священному острову - Генри Воллам Мортон Страница 39

— А есть ли в Килларни лепреконы? — спросил я у кучера.

— Лепреконы? — он внимательно на меня посмотрел. — Знаете, в Ирландии это самое для них место! В прежние времена вы и шагу не могли ступить, чтобы на них не наткнуться…

Он тут же рассказал мне историю о злом агенте по продаже земельных участков и о горбатом фермере. (Земельный агент в ирландских сказках всегда олицетворяет зло!) Лепреконы вознаградили фермера, отказавшегося снести холм, в котором они жили, и переместили его горб на спину земельного агента!

Солнце опустилось за горы, в ущелья опустились туманы, засеребрилась озерная вода, холодный вечерний ветер пронесся по саду, и над зачарованным Килларни загорелась первая звезда.

2

Дробить на дороге камни, поддерживать огонь в топке или объезжать диких лошадей — пустяковые занятия по сравнению с невероятным усилием попытаться хоть что-нибудь написать в Килларни.

Килларни не курорт, это опиумный притон. Ванна, которую до сих пор я считал вершиной расслабления и дремы, — неусыпное бодрствование в сравнении с Килларни.

Единственное желание обленившегося мозга — медленно плыть по озеру в лодке, отгоняя мысли об ужасной вулканической энергии, создавшей голубые холмы и пурпурные горы. Мне даже грести лень. Я просто изнемогаю, как, должно быть, изнемогал Улисс во время знаменитого лечения отдыхом. Опускаю руки в озерную воду и с восхищением и в то же время с жалостью наблюдаю за прыгающей форелью.

Озера Килларни — словно большая колыбель. Сон навечно спустился в солнечные горы, леса и тропинки. Почему никто до сих пор не разразился литературной истерией по поводу троп Килларни? Они так же прекрасны, как и озера. Это — перенесенный в тропики Уорикшир.

На серых каменных стенах в изобилии растут цветы; большие заросли фуксии свешивают кроваво-красные завитки на батальоны шестифутовых цветов наперстянки, прямых и крепких, как гренадеры. Я вижу миллионы кентерберийских колокольчиков; львиный зев; в бледно-розовом шиповнике жужжат дикие пчелы. Названия тропических пальм и цветов мне даже лень вспоминать…

Если бы королевство Керри принадлежало Англии, оно сделалось бы второй Ривьерой и, разумеется, разбогатело. Температура воздуха в январе здесь та же, что и в Ницце. Благодаря теплым течениям в сотне миль от побережья Керри в этой части Ирландии субтропический климат.

У меня нет сил противиться красоте Килларни. По пути сюда я надеялся отыскать здесь какой-нибудь недостаток, потому что красота вызывает чувство легкой обиды.

Тщеславие красивой женщины часто сопряжено с горечью, потому что красота быстро увядает, в то время как природное совершенство вечно. Большинство людей, бывавших в Килларни, согласятся, что у этого места все права на вечную красоту. Природа создала в этом месте райский уголок. Уиндермир и Лох-Ломонд находятся в пригородной зоне, а Килларни — за горами, вдалеке, в одиночестве, и здесь царит мир.

Я лежу в лодке на залитом солнцем озере, смотрю на горы, четко вырисовывающиеся на фоне голубого неба: скалы Макгилликади на западе, на юге Мангертон с Дьяволовой Жженкой.

— Вода здесь такая глубокая, — говорит лодочник, пересказывая знаменитую ирландскую историю, — что и дна, должно быть, не достать. Два парня пошли в горы купаться, и вдруг один из них заметил, что приятеля нет. «Что мне делать, — говорит он, — должно быть, утонул?» Побежал вниз и позвал спасателей с веревками. Целую неделю, даже в воскресенье, опускали они веревки в Дьяволову Жженку, но до дна так и не дошли! Через три недели приходит к ним почтовая открытка из Австралии. Человек, которого они считали утонувшим, пишет, что благополучно добрался до берега. Пришлите, мол, мне мою одежду. Вот какое глубокое у нас озеро…

На краю Нижнего озера стоит увитый виноградом замок Росс. Лодочник говорит, что в древние времена, когда земля эта была в собственности О’Донохью, один из членов рода спустился с крепостного вала замка, нырнул в озеро и исчез: ушел в землю Вечной Юности, которая, как всем известно, находится под Килларни.

— А когда лодочникам исполняется шестьдесят лет, — продолжает мой собеседник, поглядывая на американских девушек, — мы спихиваем их в озеро, и они возвращаются к нам восемнадцатилетними! На прошлой неделе, например, Майк вернулся…

— Да что вы говорите! — смеются американки. — Как остроумно…

Когда сто лет назад Холлсы посетили Килларни, они услышали много баек, включая историю о шарманщиках:

Так вот, господа, Тедди Коннор (родной брат Мориса Коннора, того самого, кто красивой мелодией обольстил русалку и женился на ней), был великим волынщиком. Он и мистера Грандси играть выучил. Оба они, как и Морис, ничегошеньки не видели. Волынка у Тедди была старой, потрескавшейся. Господа очень его любили и много раз обещали ему новую волынку, только о своих посулах каждый раз забывали. Так бы Тедди и остался ни с чем, если бы не великий О’Донохью: он ему в конце концов ее подарил. А было это так: Тедди, как и его брат, любил пропустить капельку, ну, а две капли, знамо, лучше одной. Как-то вечером он крепко приложился и пошел мимо Дьяволовой Жженки. На следующий день он должен был играть на свадьбе. Его вдруг стало клонить в сон, и на душе было неспокойно. «В чем дело? — сказал он. — Не может быть, чтобы это была выпивка. Ну подумаешь, всего-то шестнадцать стаканов выпил!» С этими словами он уселся возле дороги и начал играть, чтобы разогнать дрему, и вдруг услышал топот копыт. «Те еще ребята, — сказал Тедди. — В такое время надо спать крепким сном, а не скакать по лесу. Готов поспорить, вы все пьяные». И тут подъезжает к нему один всадник и говорит: «Смотрите, шарманщик, давайте возьмем его с собой». «А где “пожалуйста”?» — спрашивает Тедди. «Ну, хорошо, пожалуйста», — говорит всадник. «Ничего не выйдет, ребята, потому что я завтра на рассвете должен быть у Тима Махони на свадьбе», — говорит Тедди, — а то потеряю семь шиллингов и тринадцать пенсов». Тогда всадники, ни слова не говоря, хватают его и сажают на лошадь. Один взял его за воротник, и помчались они, словно мартовский ветер, а может, еще шибче. Через некоторое время остановились. «А где я теперь?» — спросил Тедди. «Открой глаза и увидишь», — говорит ему голос. И он открыл. Человек, который до той ночи ни разу не видел солнца. И — мать родная! Перед ним прекрасные дамы в перьях и джентльмены с мечами и золотыми шпорами. Столы из бриллиантов, на столах еда. О таком богатстве он и не слыхивал. «Добро пожаловать, — сказал ему голос, — в замок великого О’Донохью». «Я часто слыхал, как о нем говорят, — сказал Тедди, ничуть не испугавшись, — и где этот принц?» — «Я здесь», — сказал принц и вышел вперед, весь такой красивый, в треугольной шляпе и в воинском мундире. «Предлагаю выпить за ваше здоровье, мистер Коннор, и за здоровье всех моих потомков, больших и малых. Пусть знают, где найти лучшее развлечение». С тех пор Тедди ни разу не притрагивался к бутылке. Слушайте дальше. Начались танцы, и Тедди играл, как никогда в жизни. И джигу «Мориарти», и другую, в общем все джиги, какие только придумал человек. А джентльмены и леди без устали танцевали. И все было хорошо, пока один очень старый волынщик не спросил Тедди, не может ли он сыграть на скрипке, и Тедди разбил ту вдребезги. Потом волынщик подошел к Тедди сзади и старым ножом разрезал ему мешок на волынке, выпустив воздух, который и делает музыку. «Теперь я побежден», — сказал Тедди, но прежде стукнул волынщика по голове. От удара тот отлетел в другой угол комнаты. Компания закричала, объявила, что танцы закончены, и Тедди может идти домой. «А кто заплатит мне за волынку? — спросил Тедди, — она ведь была не хуже новой». Он был парень хитрый и не стал хаять свою собственность. «Справедливый обмен не является воровством, — сказал принц, — вот волынка, которая сделает тебя богатым, поэтому уходи побыстрее, потому что волынщик очухается и порежет тебя, как твою волынку». Тедди помчался, только пятки сверкали, да ветер свистел в ушах. Глаза его налились водой, и он снова ослеп. Вдруг он слышит за собой голос. Подумал, что тот волынщик, но нет: оказалось, что это его жена, Бидди. Она будила его, а Тедди лежал под тем самым забором, где нашел его ночью О’Донохью… Никто не поверил в историю, которую он рассказал соседям, однако возле него лежала новехонькая волынка, и кто ему ее дал, как не сам О’Донохью?