Бездна - Кристоф Оно-Ди-Био Страница 38

И вот так же, как современная мамаша снабжает свое чадо мобильником, чтобы поддерживать с ним постоянную связь, твоя мать подарила своей акуле сверхсложный пеленгатор с наворотами, который профессор Нейл Хаммершлаг из университета Майами представил на своем сайте следующим образом:

Усыновив акулу, вы тем самым поможете нам установить на ней спутниковый передатчик. Таким образом, у вас будет возможность следить за вашей подопечной в реальном времени через Google Earth! Также вы можете дать ей имя, а мы будем присылать вам все данные о ней по мере ее развития.

Вот самый запомнившийся мне образ Пас того времени: она сидит на диване, положив ноги на стеклянный столик, пристроив на коленях макбук, и гоняется за своим приемышем по всем океанам. Так она проводила чуть ли не все время. Забросив даже фотографию, что меня сильно тревожило, потому что она жила только своей страстью.

А скоро акула полностью вытеснила все остальное. Теперь Пас интересовало только одно: куда она плывет, что с ней происходит…

Откуда взялась эта блажь? На все мои вопросы следовал сжатый, но исчерпывающий ответ: «Потому что я нахожу их красивыми. Чудовищно красивыми. Потому что они жизнестойкие. Потому что им грозит уничтожение. Потому что у них скверная репутация. Потому что мне это нравится».

– И ты ее действительно усыновила?

В доказательство Пас предъявила мне сертификат, сложенный вчетверо и хранившийся в шкафчике ванной – довольно странное место для документа, разве что ее акуле было приятнее находиться рядом с источником воды. Во всяком случае, это действительно был настоящий сертификат опекуна. Ассоциация явно не жалела средств: белый лист формата А4, сверху голубой узор в виде морских волн, слегка напоминающий фрески Миносского дворца на Крите, под ним заголовок: «Certiificate of Adoption», выведенный готическим шрифтом; внизу силуэт акулы-молот, а в центре следующие пафосные фразы:

Настоящим удостоверяется,

что ПАС АГИЛЕРА-и-ЛАСТРЕС

является официальным опекуном акулы

Имя: НУР

Вид: большая акула-молот (Sphyrna mokarran)

Длина: 6 футов

Пол: мужской

Предполагаемый возраст (точно не установлено): молодой самец

Тип пеленгатора: PAT (Pop off archival tag)

Пеленгатор прикреплен к животному на острове Дедал

Члены команды, надевавшие пеленгатор: Хусейн Салех (Акаба, Иордания), профессор Нейл Хаммершлаг (США, Майами)

Дата прикрепления пеленгатора: 5 апреля

Дата внезапного исчезновения животного: 18 апреля

Далее следовал короткий текст:

Наблюдение через спутник позволило нашим исследователям сделать следующее поразительное открытие: акула-молот способна плавать на очень большой глубине. Это акула-одиночка, такие крайне редко собираются в стаи, поскольку акула-молот охотно нападает на своих сородичей и пожирает их. За последние тридцать лет данный вид был практически полностью уничтожен, и, сделав Нура своим подопечным, вы поможете нам защитить эти прекрасные, единственные в своем роде существа.

Живи спокойно, Нур!

Пас сказала:

– Нур – это по-арабски «свет».

Постепенно акулы вторглись в нашу близость. И начали пожирать все, что осталось в ней живого.

* * *

После Венеции между нами пролегла долгая ночь. Ты уже был у нее в животе. Она объявила мне об этом через два с половиной месяца. В океанариуме. Что само по себе было странно. Хотя она наведывалась туда каждую неделю, по воскресеньям. «Это меня успокаивает», – говорила она.

Тебе знаком этот океанариум у станции метро «Порт Дорэ». Я часто привожу тебя туда, тоже по воскресеньям, чтобы ты привыкал к этому водному миру, любил его. Он расположен во дворце, построенном в 30-е годы прошлого века и похожем на египетский храм. Этот океанариум – истинное сокровище, в его темных залах и впрямь чувствуешь себя как в подводном царстве. Здесь обитают пять тысяч рыб, привезенных в багаже губернаторов колоний, чтобы внести хоть какие-то яркие краски в серую атмосферу метрополии. Тебе нравится бегать там в своих узких джинсиках по гладкому полу, с криком: «Rockings!» [137]В этих залах ты словно в субмарине: тихо, темно, свет исходит только от аквариумов с зеленоватой искрящейся водой, где среди ярко-красных коралловых гротов шныряют пестрые создания с плавниками. Ты прижимаешься носом к стеклу, и мы вместе любуемся морскими коньками, которых ты уже умеешь называть и по-французски – hippocampus, и по-испански – caballito de mar.

Потом идем смотреть мурен с их страшными зубастыми мордами, – они выбираются из своих нор с гибкостью ленты и с грозными повадками драконов. Ты называешь их «морена», что по-испански значит «брюнетка, темноволосая», – как твоя мать, и, значит, ваша связь еще не прервана. Некоторые люди тщетно пытаются бежать от причины своего горя. Я же встречаю его лицом к лицу. И учусь отделять этот аквариум от испуга, который он внушил мне в тот день, когда она объявила свою новость.

Однажды, в кои-то веки, я решил пойти туда вместе с ней. Это была попытка «возобновить диалог», снова согласовать наши вкусы. Здание, где расположен океанариум, стоит напротив большого парка.

Погода была прекрасная. Твоя мать торопливо поднималась по монументальной лестнице. Ее красные каблучки казались двумя каплями крови на белом мраморном полу вестибюля.

Внутри мерцал зеленый свет. Она прошла мимо крокодильей ямы, где водопад освежал бронированные спины этих чудовищ, и направилась прямиком к самому большому из аквариумов, где плавали две черноперые акулы и одна акула-носорог – naso unicornis, чьи глаза, разделенные твердым остроконечным наростом, невозмутимо созерцали зрителей.

Голубоватые акульи тела с черной кромкой на спинном плавнике (отсюда их название – черноперые) бесшумно, стремительно скользили перед ней – нет, перед нами, поскольку я подошел тоже, – из одного конца бассейна в другой и обратно. Это напоминало какой-то безостановочный балет, завораживающий своим мягким ритмом и абсолютно бездушными, холодными глазами этих рыбин.

Пас глядела на них, не двигаясь. Прошло довольно много времени, и я потихоньку отошел, чтобы полюбоваться морскими коньками, которые висели в воде, цепляясь загнутыми хвостиками за лепестки актиний – «морских цветов», как ты их называл, – и понаблюдать за изворотливым скатом из Гвианы, чья лиловая ворсистая кожа напоминала мне старый коврик.

Когда я вернулся, она все еще смотрела на акул. Ее губы шевелились. Я вынул смартфон и снял ее отраженное в стекле лицо, глаза, пристально следившие за гибкими, снующими взад-вперед акульими силуэтами.

– Пойдем, – сказала она, оторвавшись наконец от их созерцания.

Теперь она держалась с царственным спокойствием. Она взяла меня за руку и мягко потянула к другому бассейну, меньших размеров, где вода кипела пузырьками, как в джакузи. Морские звезды у входа в коралловый грот корчились так, словно заранее боялись появления чего-то страшного; там же висели рядком, на пластмассовой решетке, четыре хрящеватые яйцеобразные капсулы светло-коричневого цвета. Внутри каждой из них виднелось более темное ядро, вокруг которого двигалось нечто, похожее на гибкий жгутик.