Сто бед - Эмир Кустурица Страница 38

– Ты чё сказал? – Цоро был готов полезть в драку.

– А твоего братана не Цело зовут?

– Да, и что?

– В шестьдесят шестом – шестьдесят седьмом мы с ним в Зенице вместе на нарах чалились.

– Кроме шуток? Комадина… Ты, что ли?! Ты был в тюряге с Миралемом?

– Год и одиннадцать месяцев! Правда, я завязал, но что к чему, знаю! Давайте залезайте! До чего осточертело шоферить!

– Тебе адреналина не хватает, – сказал ему Цоро и, обращаясь ко мне, добавил: – Вроде это так называется?

Я кивнул.

Цоро влез в кабину, а мы с Црни в кузов, и грузовик тронулся с места. Водитель резко отпустил сцепление, и нас с Црни отбросило к заднему борту.

– Эй, земеля, – крикнул я, – поосторожней!

Водитель обернулся и повторил:

– Я не деревенщина!

– Знаешь что? – бросил мне Црни. – Ему на тебя насрать, Момо Капор! И ты его уже достал! Как подумаю, что мы спокойненько могли бы взять киоск на улице Йованица, а потом на Ябланице поесть у Гойко жареного мяса! Мы, конечно, уже пожрали на халяву, но ведь все выблевали!

Црни быстро уснул. Я тоже закрыл глаза. Мы спали, во сне привыкая перекатываться от борта к борту. Вдруг грузовик резко затормозил. Кузов осветился резким голубым светом проблескового маячка. Раздался голос полицейского:

– Не встречали троих переодетых преступников? Опасные типы, представляются чужими именами и воруют в поездах.

– Никого не видел, – ответил шофер, предъявляя документы.

– Что везешь?

– Ничего. Можете проверить.

Второй полицейский отошел, вернулся с фонарем и приподнял брезент. Мы притиснулись к откидному заднему борту, съежились и стали совсем маленькими.

Фонарь осветил кузов, луч света шарил из стороны в сторону. Рука полицейского замерла у борта, прямо над моей головой. Я дышал через нос, вжавшись затылком в днище кузова. Луч остановился в миллиметре от моей головы, полицейский почувствовал теплый воздух из моих ноздрей.

– Сука! Здесь они! Хватай второго!

Полицейский взвыл от страха. Я получил удар фонарем по черепу и резко вскочил. Фонарь разбился, поэтому снова стало темно. Только слышались крики и ругательства. Я вывалился из кузова на другого полицейского, тот упал. Црни из кабины прыгнул на капот «заставы» [31], от удара погас проблесковый маячок. Шофер с Цоро дали деру в лес. Выстрел…

Я испугался, что кого-то убили, сердце бешено колотилось в груди, мысли путались. Я упорно карабкался по склону. Темнота стояла – хоть глаз выколи! Звать остальных было преждевременно. В небе светила луна, но ни одной звезды. Главным для меня было не останавливаться.

«Дернул же черт лезть в чужую шкуру?!» – сокрушался я.

Воспоминание об Амре успокоило меня: ничто не смогло бы выбить из моего воображения ее ноги. И никто. Наверное, даже Мате Парлов [32]. Моя походка снова стала размеренной. Из-за путаницы в мозгах – тем более что именно в это мгновение из-за дерева раздался вой! – мне почудилось, будто на меня выскочил сбежавший из зоологического музея динозавр!

Прикрыв голову руками, я отскочил в сторону. И мне показалось, что я слышу, как Комадина и Цоро ржут как сумасшедшие. А я скорчился, стараясь занять как можно меньше места, чтобы страшные звери увидели, сколь мала их добыча.

– Козлы! – заорал я. – А Црни где?

– Тут, рядом.

Спустя мгновение крик «Црниии!» эхом разнесся в лесу. Спрятавшись за охотничьей избушкой, Црни, чтобы ответить, поджидал, когда мы окажемся в метре от него. Он опасался полицейской ловушки и вооружился своей заточкой. Этот заостренный инструмент всегда выражал его агрессивность, и я не сомневался, что он проткнет любого, кто нападет на него. Как-то возле школы он прикончил албанца, оскорбившего его сестру.

Не без труда мы в конце концов добрались до Меджеджи, одной из вершин горы Прень, где жил однополчанин Комадины.

– Черт! В какое же дерьмо ты нас втравил, Момо Капор!

– Дерьмо лезет не из Момо, – возразил я Црни, – а из твоей задницы!

– Если меня заметут, закажу себе полное собрание сочинений Момо Капора!

– Оно пока не издано, он еще молодой писатель, – сказал я.

– А вот будь я писателем, начал бы с того, что написал бы полное собрание своих сочинений.

– Зачем?

– Как зачем? Тогда бы с библиотечных полок я мог следить за хозяином, пока трахаю хозяйку!

Гора аж задрожала от нашего хохота, и мы все не могли успокоиться, пока Комадина не постучал в дверь заброшенной лачуги. Через секунду ему ответил ружейный выстрел. Все мы разом плюхнулись брюхом на землю.

– Все нормально, – успокоил нас Комадина и после второго выстрела проорал: – Исмет, кончай дурака валять! Это я, Комадина! – А потом шепнул нам: – А теперь… лысый с длинными патлами!

– Разве такое бывает?

В дверях появился лысый тип с длинной косой, спадающей от затылка до плеч. Он улыбался во весь рот. Лучше бы он этого не делал, потому что зуб у него был всего один.

– Поди знай, кто заявится среди ночи… Я собирался поужинать. Не люблю, чтобы мне ломали кайф, когда я ем. Ладно, входите, да входите же, вам повезло: у меня как раз есть лишняя пайка мяса!

Мигающая под потолком голая лампочка осветила наше появление. В углу будки пережевывал сырое мясо волкодав. Лысый с длинными патлами снова уселся за шаткий стол и принялся есть. Никто из нас не понимал, как он управляется с едой своим единственным зубом. Однако… Наши сомнения рассеялись, когда он вырвал из собачьей пасти пережеванное мясо и запихал себе в рот!

Мы быстро растянулись на полу и уснули. Никогда еще мне не снились такие кошмары! Всю ночь Цоро пытался залепить мне аорту, из которой фонтаном била кровь… Я не смог не рассказать свой сон. По дороге в Иваницу я поделился им с Цоро.

– Плохой знак, – ответил он. – А как ты видел кровь?

– Черт, очень явственно! Она вытекала из моей шеи!

– Какого цвета?

– Темно-красного. Ты чего, крови не видал?

– Это значит, нам не удастся смыться!

На вокзале расположенной над Дубровником Иваницы мы выглядели точно как банда в начале фильма «The Wild Bunch» [33]. Цоро стрелял глазами, Комадина наливал воду в бутылку, Црни внимательно поглядывал по сторонам, а я… я внутренне кипел! Я приподнял правое плечо, но, вспомнив, что это идея отца, поспешил опустить его.