Антиглянец - Наталия Осс Страница 38

Островская осторожно приблизилась к эпицентру бури.

– А что случилось? Я вбивала итоги. – Представляю, чего стоило Лие это сказать. Они ее сейчас проглотят.

– Про колье кто позволил тебе?! – Затуловская никогда не переходила на «ты» с подчиненными. Это было неслыханно. Я даже пригнулась, как будто сейчас получу по шее.

– Так Ира же сказала…

– Полозова? Полозова?! Где Полозова?! – Аня и Марина почти завизжали.

Ирки, как всегда, не было.

– Она на встречу уехала, – сказала Вера, – у нее обед с Симачевым сегодня.

Аня выхватила мобильный из сумки – как меч из ножен. Набрала номер.

Девочки делали вид, что поглощены изучением текстов.

– Ирина? Вы где?! Немедленно в офис приезжайте!

Таким тоном Волкова никогда не позволяла себе говорить с Полозовой. Ирка была одной из них, такой же начальницей, как эти двое.

– Заканчивайте! А я говорю, прямо сейчас и заканчивайте! И сюда давайте! Мы ждем вас.

Я опять отметила странность – Аня с Ирой были всегда на «ты».

Волкова и Затуловская ушли. В комнате посвежело, как в воздухе после грозы.

Выждав некоторое время, Островская тоже вымелась в коридор. Явно к ним пошла.

Интересно, что там случилось? Наверное, что-то серьезное. Я открыла журнал – где тут ошибка? Все вроде нормально:

Итоги суперконкурса «Лучшие друзья девушки. Твой бриллиантовый имидж».

«Уникальная акция журнала Gloss и компании Empire, создающей блеск и роскошь для мегазвезд кино, театра и телевидения! Главный приз от компании Empire получает Мария Яремчук, 45 лет, Воронеж».

Письмо, которое оценили в пятьдесят штук, я не видела. Решение принимали без меня – я была в парижском вояже.

Полмесяца редакционная почта зависала, по мейлу пришло тысячи две писем, и еще больше – в больших мусорных мешках, которые приносили курьеры с почты.

Краснова подсела ко мне с бумажками – якобы посоветоваться. И горячо задышала в ухо:

– Давно такого не было! Это плохо кончится, точно говорю.

– Да ладно тебе. Поорут и успокоятся.

– Ален, ты же не знаешь ничего! Они решили никому не давать, а Ирка напечатала.

– Как не давать?! А конкурс?

– Пошли пообедаем на улицу.

Это означало, что сплетня первой степени секретности. Обычно мы с Ленкой выходили на обед в соседнюю стекляшку, где торговали шаурмой и шашлыками, если требовалось обсудить что-то из ряда вон. В нашей диковатой постиндустриальной местности не было ни одного приличного кафе, вообще ничего, кроме этой жуткой забегаловки: пластиковые стулья, пластмассовый плющ по периметру заведения, полиэтиленовые сосиски. Зато полная конспирация – за соседними столами выпивали мужики из автосервиса, для которых наши гламурные сплетни не представляли ни малейшего интереса.

Мы заказали салат и сок, единственное, что можно здесь съесть без риска для девичьего желудка. Дядьки напротив дезинфицировали шашлыки водкой.

– Так вот, – глаза Красновой сияли, выдавая то чистое, высокое вдохновение, которое посещает всякую женщину, которая готовится сообщить подруге фантастическую, сногсшибательную сплетню про других женщин – тем более тех, к которым уже накопились претензии. Я и правда обалдела.

Роман с камнем. Бриллианты навсегда. Острая грань, разделившая администрацию на три враждующих лагеря. Блеск и нищета русского гламура.

– Понимаешь, бриллианты муж Волковой дал. У него гигантский какой-то бизнес, магазины ювелирные. Все, что нам, девушкам, надо. Там муж, говорят, тот еще, по девкам шляется, модели разные – Волкова по этому поводу в постоянной истерике.

Она замолчала, пытаясь словить пластиковой вилкой помидорину, скользящую по пластиковой тарелке. Наконец Ленка загнала ее в угол.

Мы сидели на шатких стульях, вдыхая горький дым прогорклых шашлыков и улавливая мат с соседнего стола, ели отвратительный салат и обсуждали какие-то мифические бриллианты, которые могли повлиять на нашу с Красновой карьеру. Примерно так, как концессионеры Миронов с Папановым в «12 стульях» грезили бриллиантовой пыльцой в вонючей дворницкой на задворках гигантской советской империи.

Затуловская хотела продать колье, выделив победительнице деньги.

– Не пятьдесят штук, понятно. Поездку какую-нибудь в SPA. Сертификаты в магазины. Ну и что-то наликом.

– А деньги куда?

– Как бы в журнал. Поделили бы на бонусы. Конец же года скоро.

Волкова, не уверенная в завтрашнем дне и прочности отношений с мужем, имевшим целый пул официальных и подпольных любовниц, хотела бриллиантов в натуральном виде. Но предлагала концессионерше Затуловской компенсацию – штук десять.

– А почему не двадцать пять?

– Ну они же не в магазине покупали! Колье муж Волковой давал, как бы из ее кармана.

Полозова сопротивлялась до последнего.

– Ирка была готова даже согласиться с Мариной, чтобы деньги поделить. Они с Аней поссорились на этом.

Видимо, Иркино умение ходить по тонкому канату, натянутому под пропастью, дало сбой. Слишком острой была бриллиантовая грань.

– И что в итоге?

– Аня ушла. Ты же помнишь этот скандал?

– Нет, я же в Париже была, с твой подругой Жаклин.

Красновой я рассказала в подробностях ту историю, она радовалась, что не поехала. Но сказала, что Жаклин хорошо обо мне отзывалась. Где логика в этих бабах?

– В итоге Ирке номер подписывать, а полоса с конкурсом зависла. Затуловская сказала – решайте вы как главный редактор. Ну Полозова и вписала фамилию этой тети из Воронежа. Чтобы не подставляться. Деньги-то серьезные.

– А у этой тетки что, лучшее письмо было?

– Да обычное! Думаю, Полозова выбрала ее назло Волковой. Представь, как она выглядит, из Воронежа-то! Ее красить надо будет полдня.

– А почему теперь скандал?

– Ты что, не знаешь сучек наших? У Затуловской патологическая жадность, а Аня бесится, что без нее решили. Теперь Ирку виноватой сделают.

– Ужас! И что теперь будет?

– Может, и ничего не будет. Прожуют. В Милан потом вместе поедут за шмотками.

– Зачем?

– Надо же про что-то дружить. А шмотки – то, что всем девочкам нужно. Шопинг укрепляет тим-спирит. Все, я понеслась! Приеду к пяти.

Шел сезон покоса рекламных бюджетов, и Ленка пропадала целыми днями на переговорах, появляясь в конторе только утром и вечером.

– Что значит срочно?! Я пальто снять могу?! – Ирка вошла и с силой отшвырнула дверь. Вера, бежавшая за ней из коридора, едва увернулась. Стекло задребезжало от удара.