Змия в раю - Леопольд фон Захер-Мазох Страница 38

— У вас такой огорченный вид, господин Винтерлих, случились какие-то неприятности? — заговорила она.

— Вовсе нет, сударыня, — ответил он, — но ведь здесь абсолютно не живешь, здесь только — влачишь растительное существование. Там у вас, разумеется, сияет солнце, там человеку улыбаются музы, а здесь я всего лишь жалкое растение.

— Я вас очень хорошо понимаю, вы… артист по натуре.

— Вы меня перехваливаете. Единственная отдушина, признаюсь вам, — это мои периодические поездки в Лемберг. Там есть театр, концерты, художественные выставки, короче, все, чего жаждет сердце образованного человека. Вы видите эту крестьянскую трубку, которую я курю: в Лемберге я бы себе такого не позволил, но здесь!..

За соседним столиком сидел гусарский майор, благородного и мужественного вида, и не сводил глаз с красивой женщины. Когда Винтерлих проходил мимо него, чтобы принести Зиновии «Journal amusant», [37]майор попридержал его за руку, и они некоторое время перешептывались.

— Майор спрашивал вас обо мне, — поинтересовалась Зиновия, когда Винтерлих воротился, — не правда ли?

— Вы угадали, и это вполне понятно, ибо кто устоит перед желанием познакомиться с вами.

— Так представьте меня майору.

— Прямо сейчас?

Зиновия утвердительно кивнула, и знакомство сей же миг состоялось. Не прошло и четверти часа, как она была представлена всему офицерскому корпусу, и еще четверть часа ей понадобилось, чтобы захватить в плен майора, ротмистра, парочку лейтенантов и одного выпускника кадетского училища. Зиновия обладала завидной способностью все улаживать быстро и коротко, как при обмене векселей.

Когда она покидала кафе, гусары в шнурах и золотых позументах составляли ее блестящую свиту, и, усаживаясь в сани, она пригласила всех пятерых уже на следующий день пожаловать в Михайловку.

Феофан, с ревнивой физиономией наблюдавший за этой сценой, получил на прощание мимолетный поцелуй, и сани стремительно унесли победительницу.

— Большая новость! — воскликнула Зиновия, прибыв в Михайловку. — Я перезнакомилась со всеми гусарскими офицерами и пятерых из них пригласила назавтра к нам.

Менев выглядел озадаченным.

— Уж не собираешься ли ты ворчать на меня, — шепнула змия ему на ухо, — или ты запамятовал наш уговор?

И Менев тотчас же приветливо осклабился. Дамы, напротив, успокоились не так скоро.

— Слава Богу, что мы наконец увидим у себя людей, — сказала Аспазия, — но об одном ты позабыла, свояченица, — ведь нам всем нечего надеть.

— Ты меня обижаешь, Аспазия, а для чего тогда мои вещи? Разве они все не в твоем распоряжении? Я вас завтра с утра одену, предоставь мне только свободу действий, но само собой разумеется, что на будущее вам непременно нужно обзавестись собственными туалетами — тебе, Лидии и Наталье. Короче говоря, Менев, на первый случай ты должен выдать нам триста флоринов.

— Как? Куда так много денег?

— Ты собираешься жадничать? — вскричала Зиновия. — Для кого ты вообще тогда экономил, если не для жены и дочери? Ты, верно, хочешь меня разозлить? Ладно, тогда я прямо сегодня возвращаюсь в Лемберг!

Старый барин тут же сложил оружие, и ликующие дамы утащили Зиновию в комнату Аспазии, где незамедлительно состоялось важное совещание, на котором — в качестве живого журнала мод, — разумеется, председательствовала Зиновия.

За ужином она выкладывала последние новости.

— А кстати, — воскликнула она, — вы знаете Гольдмана?

— Оптового торговца? — спросил Менев.

— Абсалона Гольдмана, который велит называть себя Альфонсом Гольдманом? — уточнила Аспазия.

— Да, я слышала о нем одну пикантную историю.

— У него куча денег, у этого мошенника, — пробормотал Менев.

— Хотелось бы только знать откуда, — продолжала Зиновия. — Поговаривают, что он купил секретер красного дерева из имущества, оставшегося после смерти графини Красинской, и в одном из потайных ящичков нашел пятьдесят тысяч гульденов.

— Очень возможно.

Таким образом сплетня, эта ядовитая змея, заползла теперь и в когда-то мирный и тихий Михайловский дом. Анекдоты, которые Зиновия привезла из города, быстро проторили себе дорогу от поместья к дому священника. Оттуда они перекочевали к дядюшке Каролу, от того переметнулись к хорпыньскому капеллану, а затем, дополненные баснословными подробностями, опять благополучно вернулись в окружной город, где вскоре в кафе только и разговору было что о Гольдмане, который несколько лет назад будто бы украл у графини Красинской двести тысяч гульденов.

Перед отходом женщин ко сну Зиновия привела в порядок их головы: вымыла волосы, расчесала и накрутила на большие бумажные папильотки.

Аспазии в ту ночь приснилось, что она скачет верхом на медведе, тогда как Наталья во сне бродила по саду, где все цветы были из драгоценных камней.

Великий день наступил.

Все пребывали в радостном возбуждении, но казалось, что первая половина дня никогда не кончится. Только Зиновия сохраняла хладнокровие. После обеда все три дамы удалилась в ее комнату, и Зиновия, напевая французскую песенку, принялась их наряжать. После того как Софья помогла ей соорудить прически на трех головах, она прежде всего одела Аспазию. Та получила платье светло-лилового шелка, с длинным шлейфом, и маленькую кокетливую наколку из белых кружев.

Когда Зиновия подвела ее к большому зеркалу, Аспазия гордо и благодарно улыбнулась. Лидия была облачена в розовое атласное платье, украшенное белой камелией.

Затем Зиновия с особой любовью взялась обряжать Наталью. Она подобрала для нее едва прикрывающее щиколотки платье из голубого шелка, убранное белыми кружевами, и вплела в ее длинные белокурые косы ярко-красные ленты. Затем встала перед девушкой и, зажав зубами брошь с блестящей головкой, которая сверкала у нее между губ, как золотистый жук в чашечке розы, некоторое время пребывала в раздумье. Приняв, наконец, решение, она покачала головой.

— Ты красивая сама по себе, — промолвила. — Здесь даже малюсенький цветок был бы лишним.

После этого она поставила свою шкатулку с драгоценностями перед двумя другими женщинами и предложила им выбрать серьги, колье и браслеты — короче, все, что придется по душе.

Сама Зиновия надела красное бархатное платье со шлейфом.

Им не пришлось долго ждать — к крыльцу на двух санях уже подъезжали гусары. Майор барон Гнайс, ротмистр граф Кардоки, лейтенант фон Ланберг, лейтенант Пивницкий и кадет Лепернин. Зиновия поспешила вниз, чтобы поприветствовать их и представить Меневу. Затем появились дамы, и Тарас подал кофе. Сразу же завязался разговор, об этом позаботилась Зиновия, которая бойкой веселостью и словоохотливостью вскоре подчинила своему влиянию всю компанию.