Бизнес - Иэн Бэнкс Страница 38

— Так-так. Я понимаю, это не вполне прилично, но позвольте спросить: вы приняли такое решение потому, что вам не встретился подходящий человек?

Я пригубила кофе глясе и порадовалась, что солнцезащитные очки делают мой взгляд непроницаемым.

— Смотря что вы имеете в виду.

— Объяснение должно быть более детальным. Прошу вас.

— Смотря кого считать подходящим человеком. На мой эгоистичный взгляд, подходящий человек мне как раз встретился. Но он женат. Получается, что по большому счету это неподходящий человек.

— Понимаю. Сочувствую.

Я пожала плечами:

— Ничего страшного, мистер Чолонгаи. Я же не чахну от тоски.

— Вас не назовешь эгоисткой: насколько мне известно, вы жертвуете значительные суммы на благородные начинания.

В «Бизнесе» подобные высказывания — не редкость: издавна существующее требование финансовой прозрачности ведет к тому, что никто не может тайно кичиться своей благотворительностью. Если кто-то заинтересуется твоими личными делами, ему не составит труда определить, каким силам ты сочувствуешь, какую систему чеков и компенсаций для себя выбираешь, чтобы примирить совесть и должностные обязанности.

— Тем не менее я — порядочная эгоистка, — пришлось мне ему возразить. — Отдаю деньги на благотворительные цели только для того, чтобы спокойно спать по ночам. По моим прикидкам, за душевный покой я должна выкладывать примерно десять процентов своего дохода. Так сказать, десятину. — Опять спасительный кофе. — Почти как религиозный обряд, на большее я не способна.

Чолонгаи улыбнулся.

— Жертвовать на благотворительность весьма похвально. Вы правы, всем от этого хорошо.

— Не все так думают. — Мне вспомнились некоторые из руководителей — в основном обосновавшиеся в Штатах, — которые презирали тех, кто жертвует свои деньги на что бы то ни было, за исключением, может быть, Национальной стрелковой ассоциации.

— Вполне вероятно, они… потакают себе каким-то другим способом.

— Вполне вероятно. Мистер Чолонгаи…

— Прошу вас, называйте меня Томми.

— Хорошо, Томми.

— А я, если можно, буду называть вас Катрин.

— Почту за честь. Итак, Томми, мне бы хотелось выяснить, какое это имеет отношение к делу.

Он поерзал на стуле. На короткое время сняв очки, потер уголок глаза суставом согнутого пальца.

— Мы можем побеседовать на условиях конфиденциальности, Катрин?

— Я думала, эта беседа с самого начала была конфиденциальной. Но в общем, да. Конечно, можем.

— Это имеет отношение к Тулану.

— К Тулану? — Такого оборота я не ожидала.

— Именно. Мы хотим вас просить переориентироваться на другое дело.

Я не ослышалась? Наверно, он хотел сказать «на другое тело» — хотя это могло означать то же самое.

— В каком смысле?

— В смысле вашей работы.

Меня обдало холодом, как будто я окунулась в кофе со льдом. Где я дала маху? Что меня ждет? Собравшись с духом, я заметила:

— Мне казалось, я справляюсь со своими обязанностями.

— Безусловно. Поэтому нам нелегко обращаться к вам с такой просьбой.

Охвативший меня ужас отступил, но я все еще была уверена, что не услышу ничего хорошего. Сердце колотилось, как бешеное. Мне вдруг пришло в голову, что тонкая шелковая блуза и жакет без подкладки неуместны во время учащенного сердцебиения: посторонние могут увидеть, как трепещет легкая ткань. По-видимому, от этого особенно страдают женщины и полные мужчины: у них особая частота настройки, которая увеличивает амплитуду колебания груди. Расслабься, подруга. Я кашлянула.

— Что именно вы хотите мне поручить, Томми?

— Стать в некотором роде нашим послом в Тулане.

— Послом?

— И даже более того. (Более того? Куда уж более?!) Прежде всего мы попросим вас отправиться в эту страну и составить отчет. Осмотреться на месте, определить, по возможности, направление развития, выявить тенденции — социальные тенденции, если угодно, — иными словами, сделать прогнозы точно так же, как вы делаете в области развития науки и техники. Улавливаете связь?

— Кажется, да. Но почему это вдруг потребовалось?

— Потому, что наше положение весьма щекотливо. Стоит нам обосноваться в Тулане — и тайное станет явным. Мы будем так уязвимы, как не были с пятнадцатого века.

Само собой, он намекал на Швейцарию: в конце пятнадцатого века она стала практически независимой, и «Бизнес», который всегда тяготел к островкам стабильности, хотя бы относительной, начал пускать там корни. Чолонгаи, между прочим, упустил из виду еще один непростой момент, вторжение наполеоновских армий в 1798 году, но это к делу не относится.

— А разве у нас нет специально подготовленных людей? — спросила я.

Несомненно, такие люди у нас были, а если нет, то мы могли бы нанять самых видных специалистов. В таких случаях экономить не стоит, лучше привлечь университетских профессоров и толпы аспирантов. Социологов хлебом не корми — только пусти их в такое место, как Тулан.

— Не тот уровень, Катрин. Нам требуется человек, которому можно доверять. Это значит, что нас устроит только сотрудник «Бизнеса», безраздельно преданный нашим интересам. Конечно, такому критерию отвечают сотни людей. Но у нас есть и другие требования. Нам нужен человек, который умеет смотреть на вещи извне, без оглядки на свою принадлежность к корпорации, человек, который сочувствует жителям Тулана. Человек, способный разделить их взгляды и дать нам рекомендации по поводу того, как наилучшим образом совместить их интересы и потребности с нашими.

Чолонгаи подался вперед и сцепил руки на белой пластиковой столешнице. У нас под ногами вибрировала палуба, а рядом вибрировали стеклянные щиты — судно, набирая обороты, неслось к берегу.

— Тулан — это вам не Фенуа-Уа. Население Тулана приближается к миллиону. Было бы затруднительно всех до единого выселить или обеспечить квартирами в Майами. Похоже, люди там не строптивые, преданные венценосной династии, но чтобы сделать ставку на эту страну, что как раз и входит в наши планы, мы должны получить прогнозы относительно чаяний ее народа и сделать определенные шаги навстречу этим чаяниям.

— То есть, скажем, не захочет ли народ в будущем перейти на демократический путь развития?

— Примерно так.

— Иными словами, я должна переквалифицироваться на шпионаж?

— Нет-нет, — у Чолонгаи вырвался легкий смешок. — Разве что мы будем называть шпионажем вашу нынешнюю работу с компаниями, в которые мы собираемся вложить средства. Предположительно, вы будете трудиться в равной степени на благо туланского народа и на благо нашей корпорации.