Левиафан - Пол Остер Страница 37

Брак, кажется, был удачным. Во всяком случае, Лилиан никогда не жаловалась. Кое-какие сомнения у Марии появились во время ее второго визита в Калифорнию (Димаджио показался ей замкнутым и надменным, без чувства юмора), но она списала это на трудности, связанные с появлением ребенка, и оставила свои сомнения при себе. А через два с половиной года ее огорошили известием о том, что они готовы разбежаться. Лилиан сказала ей по телефону, что у Димаджио появилась другая женщина. И тут же проговорилась: «Мое прошлое меня таки настигло». Мария почему-то была уверена, что Лилиан сразу рассказала мужу о своей нью-йоркской жизни, однако та решила иначе: будет лучше, если он останется в неведении. Но судьба распорядилась по-своему. Однажды в Сан-Франциско они ужинали в ресторане, и за соседним столиком оказался один из ее бывших клиентов. Мужчина был пьян, и, поскольку Лилиан не реагировала на его масляные глазки, на разные ухмылочки и подмигивания, он встал и громко сказал все, что он о ней думает, прямо при муже. Когда они вернулись домой, Димаджио словно с цепи сорвался. С криками «Грязная шлюха!» он повалил ее на пол и пинал ногами, он швырял об стену посуду. Если бы не спящий в соседней комнате ребенок, он бы, наверно, ее убил. Интересно, что в другом телефонном разговоре, буквально на следующий день, Лилиан даже не вспомнила про эту чудовищную сцену. Теперь она говорила, что у Димаджио «поехала крыша», что он связался с «какими-то радикалами» и ведет себя как «законченный псих». В конце концов ей все это надоело, и она выгнала его из дома. Это была уже третья версия — факты в изложении Лилиан всегда обрастали причудливыми подробностями. Какая-то из этих версий, вероятно, соответствовала действительности. Не исключено, что все три соответствовали действительности, хотя с таким же успехом можно предположить, что все эти версии — чистый блеф. С Лилиан, по словам Марии, ни в чем нельзя быть уверенным. Может, все гораздо проще: она изменяла мужу и он от нее ушел. Или еще что-то.

Официально они не развелись. Димаджио, получив докторскую степень, преподавал в небольшом частном колледже. После разрыва с Лилиан он переехал в однокомнатную квартирку с минимальными удобствами. В течение девяти месяцев, каждую субботу, ровно в десять он заезжал за маленькой Марией и, проведя с ней день, привозил ее обратно к восьми вечера. Однажды утром он не приехал. Никаких объяснений не последовало. Лилиан два дня звонила ему на квартиру, но телефон молчал. В понедельник она позвонила ему на работу и, не застав его и там, связалась с секретаршей. Та сообщила, что Димаджио ушел из колледжа. На прошлой неделе подвел оценки за семестр и взял расчет. Директору сказал, что ему предложили постоянное место в Корнелле, но, когда Лилиан позвонила туда на исторический факультет, выяснилось, что там о нем и не слыхали. А дальше — он словно исчез с лица земли. Не писал, не звонил, не интересовался собственной дочерью. Где он был и что делал, прежде чем в один далеко не прекрасный день объявиться в вермонтском лесу и там найти свою смерть, неизвестно.

Лилиан и Мария постоянно перезванивались. Через месяц после таинственного исчезновения Мария пригласила подругу вместе с дочкой к себе в Нью-Йорк. Она предложила оплатить дорогу, но, так как Лилиан была на мели, обе, поразмыслив, пришли к тому, что деньги лучше потратить на погашение долгов. Мария выслала чек на три тысячи долларов (все, что у нее на тот момент было), а визит отложили до лучших времен. Миновало два года. Мария все собиралась слетать в Калифорнию на пару недель, но работа не пускала. После года телефонное общение пошло на убыль. В какой-то момент, решив, что дела у Лилиан опять плохи, Мария послала ей еще полторы тысячи. «Почему я к ней не выбралась! — с горечью восклицала Мария, обращаясь ко мне. — Я даже толком не знала, что там творится». Только сейчас, когда случилось непоправимое, пришло осознание, что она проявила эгоизм и не вытащила подругу из беды.

Через пятнадцать минут Сакс уже спал на диване. Ему больше не нужно было бороться с усталостью — в голове созрел план, он знал свои дальнейшие действия. История Лилиан и Димаджио открыла ему глаза: пережитый им кошмар подсказывал неожиданный выход сродни маленькому чуду. Важно было принять невероятное происшествие как данность, не бежать от него, а, наоборот, пойти навстречу, вдохнуть в себя, как кислород, дающий силу. То, что еще пару часов назад казалось кромешной тьмой, вдруг ярко высветило дорогу. Он отправится в Калифорнию и вручит Лилиан деньги, найденные в машине. А с ними — всего себя. Такова алхимия наказания. Сделать это — значит обрести покой. Димаджио забрал человеческую жизнь. Он, Сакс, забрал жизнь Димаджио. Теперь его черед: он должен отдать свою жизнь. Таков всеобщий закон. Пожертвовать собой, чтобы разомкнуть дьявольский круг. Вручить деньги Лилиан Стерн, вверить ей свою судьбу. Это ли не покаяние: сознаться, поставить жизнь на кон, пожертвовать всем ради призрачной надежды на милость и прощение.

Марии он ничего этого не сказал. Боялся, что его не поймут, боялся ее запутать или еще больше растревожить. Покидать свое убежище Сакс не спешил. Он нуждался в отдыхе. Никто его не гнал, и за три дня он ни разу не высунул носа из квартиры. Мария покупала ему одежду, приносила продукты и свежие газеты, готовила обеды. Он читал прессу и смотрел телевизор. Спал. Смотрел в окно. И размышлял о всепоглощающем страхе.

В «Нью-Йорк таймс» ему попалась на глаза заметка о двух мертвецах, обнаруженных в Вермонте. Из нее Сакс узнал фамилию Дуайта — Макмартин. Никаких деталей о ведущемся расследовании он не почерпнул. В другой газете, «Нью-Йорк пост», в заметке, озаглавленной «Тайна вермонтского леса», подчеркивался загадочный характер преступления, поставившего местные власти в тупик. Ни слова о третьем участнике, о брошенной в Бруклине белой «тойоте» или предполагаемой связи между Макмартином и Димаджио. В вечерних теленовостях один из общенациональных каналов предложил зрителям топорно сделанное интервью с родителями Дуайта (мать рыдает в камеру, отец стоит рядом с каменным лицом), а также общий план дома Лилиан Стерн («Миссис Димаджио отказалась разговаривать с репортерами»), и опять же никаких подробностей о самом расследовании. По словам представителя полиции, экспертиза показала, что Макмартин умер от пуль, выпущенных из пистолета Димаджио, а вот как погиб он сам, сказать никто не мог. В деле явно замешан третий человек, но кто он и куда скрылся, полиция не имела ни малейшего представления. Намерения, цели неизвестного преступника — сплошные вопросы.

Пока Сакс жил у Марии, она постоянно пыталась дозвониться до Лилиан. Сначала никакого ответа. Затем — бесконечно «занято». Она попросила оператора проверить, не повреждена ли линия. Нет, ответили ей, просто сняли с рычага трубку. После сюжета в вечерних теленовостях все прояснилось: Лилиан решила оградить себя от назойливых репортеров. Так Мария до нее и не дозвонилась. Может, оно и к лучшему. Велико было искушение сказать подруге всю правду: убийца ее мужа — приятель Марии — в данную минуту стоит рядом с ней. И без того ситуация хуже некуда. Что касается Сакса, то он от такого разговора, пожалуй, только выиграл бы.

Мария, так сказать, протоптала бы для него дорожку в Калифорнию и тем самым облегчила выполнение его миссии. Но откуда ей было знать? Он ведь ничего не сказал о своем плане. Даже не попрощался. Когда она в очередной раз вышла в магазин, он оставил на кухонном столе записку: «Спасибо за всё». Стыдно, конечно, но просто так она бы его не отпустила, а врать он не хотел. Поэтому он подхватил свои вещички и был таков. Пешком добравшись до Западного Бродвея, он поймал такси и попросил отвезти его в аэропорт Кеннеди. Через два часа он летел в Сан-Франциско.