Хроника одного падения - Марат Буланов Страница 37

Уже пару раз, приезжала мать с «дачками». С сигаретами и едой к вечернему чаю, вопрос, так остро, теперь не стоял. Психи в отделении Михаила уважали, — всё-таки, не такой «дурак» и не доходяга, как самый низший класс, подбирающий с пола чебоны в курилке.

Мать привозила и чай, который был, по здешним меркам, «сокровищем», и строго запрещался местными «властями». Михаила научили, как незаметно проносить его, зацепив резинкой носка на ноге, в крайнем случае — подмышкой.

Без чая, в этой добровольно-принудительной «зоне», прожить было очень тяжело. Чифир снимал «тормоза» «колёс», поднимал дух, на время купировал депрессию. «Мутили» его втихаря, подцепившись к проводам в туалете. Пили чифирь, в отделении, только «избранные»…

Естественно, Андрей Семёнович Михаила, из больницы, никуда не отпустил, хотя тот и написал заявление на отказ от лечения. «Хотите, чтобы специальная комиссия его рассмотрела? Вас ведь, могут здесь оставить на неопределённый срок, если посчитают, что подлежите интенсивной терапии. Поэтому, не советую обращаться в инстанции». И бедняга, заявление вынужден был забрать.

Вечерами, он дефилировал вперёд и назад по длинному коридору, вдоль линии окон, вместе со всеми, — постоянный сон и малоподвижный режим надоели по горло. В столовой кормили, более или менее, сносно, но, всё равно, было противно смотреть на вечно голодных «дураков», торопливо глотающих баланду.

Каждый вечер, Надя не оставляла мыслей. Тоска по ней была, порой, невыносимой. Написал несколько любовных стихотворений, посвященных отношениям. Но постепенно, острота чувства, — в том числе, и под воздействием таблеток, — стала стихать.

В отделении, Михаил познакомился с Димкой Згогуриным, примерно его же возраста парнем, очень подвижным и, с виду, никогда не унывающим. Вместе, в одной команде, варили чифирь, продавая страждущим «нифеля» (остатки чая после заварки), брали за них сигареты с фильтром. Вечером, делились наболевшими проблемами. Вскоре, стали — не разлей вода.

У Димки тоже были страхи и невесёлые мысли; кроме того он страдал лекарственной токсикоманией, — в своё время, пристрастился к циклодолу и разным там транквилизаторам. Без «колёс», уже не мог жить.

— Димыч, так какой диагноз тебе, всё-таки, ставят?

— Ясное дело — шизофрению. — Згогурин лежал на шконке и жевал конфету. — И у другана, не беспокойся, то же самое. Здесь ведь, в основном, шизофреники и лечатся.

— Но у меня же невроз!

— Если б было так, сюда бы не отправили…

Обеспокоенный Михаил, наутро, стал допытывать врача, но тот ушел от ответа. Мол, этого знать не положено, тем более что ничего, мол, страшного у вас нет. И пациент успокоился.

…Через полтора месяца, настал момент выписки, которого новоиспеченный «клиент» психбольницы ждал, считая дни. Обычно психов отпускали домой с родственниками, но Михаил отправился один, самостоятельно — врач разрешил. Настроение было приподнятым, если не считать мыслей о Наде. Ну и пусть, не так гладко! Он еще покажет себя и, всё равно, добьется того, чтобы простила!

Однако, первым делом, нужно было решить вопрос с работой, которую Михаил, не предупредив никого, бросил и ушел в запой.

Придя в «Вечерку», сразу направился к редактору, рассчитывая на то, что его, и на этот раз, как всегда, простят. Сысоев, мельком взглянув на подчинённого сверху вниз, попросил немного подождать.

— Ну, вот что, дорогой. То, что принёс больничный, меня это мало волнует. Газете нужна ра-бо-та! А ты отдыхаешь, уже несколько месяцев, после пьянки. Короче, терпение лопнуло. Пиши заявление об уходе. Больничный оплатим.

— Но Фёдор Савельевич, дайте, хотя бы, испытательный срок. Ну, выведите за штат, только из «Вечерки» не выгоняйте!

Редактор внезапно побагровел:

— Мы тебе давали шанс? Давали. Сколько можно нянчиться?! Пошел вон отсюда, если не ценишь хорошую работу!

Михаил попятился к двери и, страшно подавленный, вышел. «Что теперь делать? Куда сунуться? Ведь, по всем городским газетам обо мне ходит слава, как о неисправимом алкоголике… Точно, никто не примет! А сейчас, с трудоустройством, вообще, большие проблемы. Такое, блин, место потерял! Одна беда за другой! А, главное, что скажут родители?..» — он, бессильно, опустился на стул в пустом коридоре.