Ковчег - Дэвид Мэйн Страница 36

Сам ходит обиженный. Казалось бы, дела движутся замечательно. В садах зреют фрукты, в лугах пасутся козы и овцы, зерна вволю. Дети здоровы, внуки тоже, девочки снова беременны, погода прекрасная, в небесах радуги, ни мора, ни чумы, ни комет, ни диких идолопоклонников. Неудивительно, что Сам так встревожен. Скептик бы подумал, что, раз все слишком хорошо, значит, надо ждать беды.

Нечего зря голову ломать, абсолютно ясно: нам ниспослан знак. Это увидел бы и слепец, каким Сам постепенно становится. Но зачем так быстро устраивать нам и всему миру очередное испытание? Понять логику Яхве невозможно. Я хочу сказать — всему есть предел. Решать, конечно, не мне. Наводнение мы уже пережили, но если Яхве снова решил разрушить мир, то у Него еще остаются пожары и землетрясения.

Я пытаюсь выведать хоть что-то у Самого, но это очень непросто. «Женщина, поди прочь с глаз моих» — вот и весь разговор. Но долгая совместная жизнь научила меня терпению, и через несколько дней я повторяю попытку:

— Тебя что-то тревожит.

— Да ну? — говорит он и удаляется быстрым шагом. Проходят еще несколько дней, и я опять подхожу к нему. Результат тот же.

Идет время. Наступает полнолуние, и лунный диск вновь начинает истощаться. Я сижу у берега, обиваю белье о камни и думаю, что льна у нас в ближайшее время не появится, так что ходить нам всем голышом. Вот тогда мы и узнаем, что значит плодиться и размножаться.

Тут появляется Сам.

— Мне нужен твой совет, — начинает он, словно я не предлагала целыми днями свою помощь.

Я откладываю белье в сторону. Когда говорит Сам, лучше слушать с полным вниманием.

— Плохо дело. — Он горестно качает головой.

Я собираюсь с духом, готовясь к худшему. Чего нам ожидать? Орды змей или огненного града с неба?

Потом он рассказывает мне, что мальчики должны разойтись и основать свои собственные маленькие поселения.

— И это все, о чем ты беспокоился? — вырывается у меня.

Он тут же замыкается, и я иду на попятную:

— Я думала, нас ждет что-то ужасное — снова наступит конец света. Но в Его задумке есть смысл.

— Да? — холодно спрашивает он.

— Конечно. Он опустошил землю и сейчас хочет заново ее заселить. Он погубил целые народы и ныне желает дать начало новым.

Несмотря на то что Сам хмурится и тяжело вздыхает, я чувствую облегчение. Река, деревья, все, что сейчас передо мной, не станет жертвой наводнения или пожара. Мои дети будут жить, по крайней мере, пока у них не появится по несколько детей. Не самое суровое из испытаний, которые есть для нас в запасе у Яхве. Он мог обрушить на нас болезни или, скажем, нашествие саранчи.

Сам смотрит сверкающими глазами на реку.

— Я надеялся… — хочет он что-то сказать, но обрывает фразу. — Я надеялся…

Некоторое время мы сидим молча.

— Мы останемся одни, — наконец произносит он.

«Останемся, — думаю я. — Может, в этом вся соль. Неужели это его так пугает?»

— С этого мы начинали, — напоминаю я ему.

— Да, но… — Он разводит руками. — Нам вдвоем будет непросто.

Не спорю. Но все же не так плохо, как могло бы быть.

— Взгляни, — я киваю на абрикосовые деревья. — Фруктов столько, что ветки клонятся к земле. Насушим на зиму абрикосов и гороха. Рыба в речке круглый год, она ленивая, плавает медленно. Есть козы и куры. Так что голодать не будем.

Кажется, Самого я не убедила, но мне нужно возвращаться к стирке. Пока стираю, шепчу молитву. Свою. Не все ж ему одному молиться.

Я говорю Яхве: «Спасибо Тебе, что не обрушил на мир новые бедствия. Спасибо, что предоставил несчастным душам еще один шанс. И спасибо за радугу, если она знаменует то, о чем я подумала, — окончание бурь».

Он не отвечает. Ничего страшного, ответа я и не жду. Я просто вставила пару слов в разговор. Большего мне и не надо.