Я стройнее тебя! - Кит Рид Страница 36

Так вот, про наш завод. Здесь у нас жарко и шумно. В мои обязанности входит приклеивать этикетки на пакеты со сбором трав, которые двигаются по конвейеру. Глядя на ценники, я не верю своим глазам. Нельзя сказать, что происходит наглый обман, но то, что рекламирует Преподобный Эрл, не совсем соответствует тому, что в действительности получает покупатель. Вы, простофили, постоянно ходите в дорогие магазины товаров для здоровья, и в крупных городах, и в далеких сельских районах, выкладываете огромные бабки за товар, качество которого, как я выяснил, не так уж высоко. Можете мне поверить, концентрация препарата, который Преподобный отправляет на продажу, намного ниже, чем у того состава, который нам дают здесь, в Сильфании. Я тайком его попробовал, и эффект был бесконечно далек от того кайфа, который я ловлю от каждой дозы, выдаваемой мне кураторами.

Так что здесь мы еще раз убеждаемся в том, что не стоит верить рекламе, и я начинаю думать, что в ней вообще нет никакой правды. А есть и другие проблемы, надо сказать. Иногда из мужского лагеря внезапно пропадают люди. Однажды я, несмотря на снотворное, проснулся перед рассветом, так что на восходе стоял на пороге своего фургона и смотрел, что творится снаружи. На горизонте виднелась цепочка фигур, похожая на узор по краешку блюдца. Там, вдалеке, по пустыне двигалась небольшая процессия: люди шли пешком, мне было их никак не узнать. Их сопровождали — а может, охраняли? — два джипа, на каких ездят здесь, в Сильфании.

Я сказал об этом Найджелу Питерсу, который уже дослужился до желтого комбинезона и был поставлен во главе нашего завода. Он ответил:

— Остынь, Дэвлин, и какое тебе дело до того, как здесь ведутся дела, если нам удается добиться результатов?

— С каких это пор ты попал в число тех, кто заправляет делами?

С видом самодовольного третьеклассника проклятый Найджел улыбается.

— Я уже все знаю, а тебе это еще предстоит.

— Это и называется правдивой рекламой?

— Ты должен быть просто благодарен за то, что в Сильфании за свои деньги ты получаешь что-то стоящее.

— Это как?

— Ну, хотя бы высококлассные препараты, а не ту дрянь, которую мы продаем рядовым потребителям.

— Об этом я тоже хотел поговорить!

— Заткнись. — Он дал мне конвертик из пергамина. — Вот тебе привет от Преподобного. Это состав высокой очистки. Дождись, когда кругом никого не будет, и вотри немножко в десны.

От кайфа, который я испытал, я отходил два дня. Но Найджел практически признал, что Преподобный Эрл надувает вас, население. А могу ли я быть уверен в том, что он не надувает и меня?

Я пишу, чтобы рассказать вам, что дело обстоит вовсе не так, как вам представляется.

Запись в дневнике, вторник

Пока я сегодня отмечал время своего прибытия на работу, смутно знакомая женщина торопилась задвинуть на место свою тележку, чтобы успеть до гудка, и нечаянно на меня налетела. Она ахнула тихим и приятным голоском и отвернулась, так что я не успел разглядеть ее лица. Я уже видел ее раньше, но спартанское существование в этой пустыне настолько нас всех изменило, что ее было не узнать. Я окликнул ее, но она, как мне показалось, не услышала. Мы просто столкнулись, отлетели друг от друга и пошли в разные стороны, на свои места у конвейера. Позже я поднял взгляд, чтобы понять, кто это был, и, могу поклясться, я заметил, как одна из женщин, запаивающих пакетики, тайком посматривает на меня из-под копны вьющихся рыжих волос…

Запись в дневнике, какой-то понедельник

Сегодня утром я заметил, что к одному из пакетов, подъезжающих ко мне по конвейеру, липкой лентой прикреплена шоколадная конфета. Я поднял взгляд. От кого это? В самом начале конвейера, где стояли в ряд обращенные в веру Эрла девушки, запаивавшие пакеты и бросавшие их обратно на ленту, я увидел роскошную пышную рыжеволосую женщину, — мне она показалась знакомой, но ведь столько всего случилось. Та ли она, о ком я думаю? Знает ли она меня? Знаком ли я с ней? Вспомним ли мы друг друга, даже если и так? И тут эта рыженькая перехватила мой взгляд. Кем бы она ни была в прошлом, я, кажется, ей нравлюсь; когда я посмотрел на нее, она подняла голову и улыбнулась.

Запись в дневнике, четверг

Все изменилось.

Она пришла ко мне ночью. Что-то огромное ткнулось в стену моего фургона, и земля содрогнулась. Когда она прислонилась к моему ржавому трейлеру, он покачнулся. Я был потрясен. На моем пороге возникла сила, с которой нельзя было не считаться. В темноте ко мне явилось нечто грандиозное. Мой мир перевернулся, так, по крайней мере, мне показалось; может быть, я в тот момент спал. Я проснулся, и от волнения у меня потекли слюнки. Я высунул голову.

— Кто здесь?

В дверном проеме показалась большая расплывчатая тень.

— Это я.

Было так темно, что я ничего не мог разглядеть.

— Чего ты хочешь?

— Того же, что и ты. — Голос у нее был замечательный: низкий, грудной, мягкий, как тягучая ириска.

— Ты хочешь сказать…

— И у меня это есть.

— У тебя действительно…

— Да.

— Где ты это достала?

— Поверь, этого тебе лучше не знать. Впусти меня, и я тебе покажу.

От волнения я почувствовал слабость и весь задрожал. Отупел от предвкушения. Как давно это было со мной в последний раз! Я сглотнул.

— Правда?

— Я же только что сказала. — Смех у нее тоже был низкий, грудной. — Ну что, ты меня впустишь?

— Я не могу, это небезопасно.

— Да расслабься. Мы же в Сильфании. Здесь все небезопасно.

— А рискуешь ты из-за того, что…

Голос ее прозвучал совсем мягко.

— Ради тебя.

Я наклонил голову набок.

— А почему?

— Я встречаю тебя в цехе, — объяснила она. — Лицо у тебя симпатичное.

— Кто ты? — Возможно, это ловушка.

— Ты меня знаешь, — ответила она. — Помнишь шоколадную конфету?

— Шоколадную конфету? — Я до сих пор ощущал во рту ее вкус. — У тебя рыжие волосы.

— Значит, ты вспомнил меня.

— Да.

— Так ты собираешься меня впустить?

Я стал обдумывать ситуацию: трейлер мой отлично просматривается снаружи, кругом патрулируют территорию помощники Преподобного. Я вспомнил обо всех этих степенях прегрешений. Кураторы типа Найджела всегда начеку, они рвутся заработать очки, которые помогут им подняться по служебной лестнице и оказаться среди певчих.

— Даже не знаю.

— Разве тебе этого не хочется?

— Конечно же хочется, — сказал я так тихо, чтобы слышала только она. — Но здесь нам этого делать нельзя.