Авиньонский квинтет. Ливия, или погребённая заживо - Лоуренс Даррелл Страница 36

Гален умолк и обернулся к Катрфажу, чтобы тот подтвердил все сказанное. Но Катрфаж с мрачным видом разглядывал свою тарелку. Принц однако перестал улыбаться, вспомнив, сколько легенд и преданий сложено в его родном Египте о сокровищах тамплиеров. Его тоже охватил азарт. Сомнения постепенно рассеивались. Не будь во всем этом рационального зерна, едва ли делец Гален, известный своей хваткой и чутьем, так рьяно за это взялся бы. Тут принц сообразил, что своим насмешливым тоном, наверное, обидел Катрфажа, поэтому с покаянным видом наклонился к нему и ласково коснулся худенького запястья. Катрфаж мгновенно оттаял и повеселел.

— C'est vrai, [118]— сказал он смотревшему на него с выжидающей улыбкой старику, — у нас есть весьма ценные сведенья. Вполне возможно, клад хранится в давно забытом склепе, заросшем травой. В каком-то шато, или в часовне, или в монастыре. Опознавательным знаком служит сад из олив, посаженных особым образом, вот, взгляните…

Вынув из кармана конверт и ручку, он нарисовал фигуру из деревьев: четыре дерева по углам квадрата, и пятое в самой середке.

— Я думаю, — проговорил Гален, — вам стоит заглянуть в отель к Катрфажу, посмотрите, что он успел накопать. Уже проделана грандиозная исследовательская работа. В конце концов мы вышли на Авиньон, но еще стоит осмотреть ближайшие его окрестности. Придется перерыть все архивы в старых шато и часовнях вокруг Авиньона; а храмов и часовен тут полно, сами понимаете, все-таки центр католичества в тот период, когда тут папская резиденция. Но шансы есть, да-да, шансы безусловно есть. То маленькое дельце с королем Иоанном [119]дает мне право доверять своей интуиции. Помните? Тогда тоже все выглядело как абсолютная авантюра, но мы же не прогадали, верно?

Это правда. Разговорившись как-то на приеме с молодым историком из Оксфорда, Гален весьма заинтересовался одним фактом; каким-то образом речь зашла о всяких сокровищах, и молодой дон [120]перечислил несколько таких не найденных сокровищ, историю которых он изучал. Особенно поразительной была судьба затонувших богатств короля Иоанна, покоящихся в Северном море, точнее, в заливе Уош. Глубина там, между Норфолком и Линкольнширом, небольшая, дно твердое, песчаных наносов почти нет, приливная волна умеренная. И все же несколько поколений искателей кладов так и не смогли напасть на след. А богатства были несметными, поистине бесценными, все остальные потери такого рода были просто мелочью в сравнении с этой… Слово «бесценные» воспламенило душу лорда Галена, который всегда считал себя коммерсантом от Бога, наделенным гениальным чутьем, сродни поэтическому. Сделав пометку в красной сафьяновой записной книжечке, он созвал совещание.

Естественно, лорд Гален знал, что все найденные сокровища — собственность государства, но государство может вознаградить удачливого искателя, однако не обязано. И лорд Гален подсчитал: удастся договориться с правительством о пятнадцати процентах, овчинка стоит выделки. Премьер-министр был его личным другом, и они как раз собирались вместе пообедать на следующей неделе. Лорд Гален воспользовался ситуацией. Ему было дано добро. Договоренность на столь высоком уровне не нуждается в гарантиях и контрактах. Наш искатель сказал, что достаточно обменяться письмами, удостоверяющими состоявшуюся сделку. Конечно же, риск был. Баснословной дороговизны проект мог закончиться ничем. А правительство ничего не теряло. Короче говоря, Гален сумел привлечь достаточно капиталов и вволю потешить свои романтические деловые амбиции. Размах был грандиозным. Уош обследовали даже с самолетов, нанятым инженерам велено было создать необходимые агрегаты, чтобы определить место, так сказать, погребения корабля, а потом извлечь его на поверхность. Два с лишним года длились работы, но все завершилось удачей. Лорд Гален стал знаменит на Флит-стрит [121]не меньше, чем в Сити. Да и прибыль оказалась солидной.

— Признаю, — виновато произнес принц. — Риск был щедро вознагражден, скептики посрамлены.

Гален принял восхищение принца и милостиво кивнул.

— Вот почему я подумал о вас. мой дорогой принц, когда мы занялись нашими теперешними поисками. Возможно, этот проект еще более безумен, чем охота за казной короля Иоанна. И охотников тут было гораздо больше. Кстати, не исключено, что кто-то уже нашел клад храмовников, но держит это в тайне, не хочет отдавать сокровища чиновникам. Однако я уже договорился со здешним правительством. На тех же условиях, что тогда с англичанами, и это сулит весьма неплохой заработок для членов нашей экспедиции. Теперь все зависит от науки, от удачи и от проницательности Катрфажа, который готов познакомить вас со всем, что нам известно.

Катрфаж придирчиво посмотрел на принца и важно кивнул.

— Мы непременно все обсудим, — произнес он тоном, исключающим возражения.

— Конечно. Мы же хорошо понимаем друг друга, верно? — отозвался принц, еще раз погладив его руку с пылкой восточной сердечностью.

После этого разговор снова стал общим, но гостей из Ту-Герц вдруг одолела зевота, хотя было еще не поздно. Свечи почти догорели, облепленные каплями воска. Макс погасил их и поставил новые.

— Пожалуй, — сказал Феликс, — нам пора собираться домой.

Лорду Галену стало вдруг очень неуютно при мысли о том, что придется провести ночь только в компании астматика кота. В его дрогнувшем голосе даже промелькнула умоляющая нотка, когда он воскликнул:

— Ну куда же вы так рано! Давайте перейдем на террасу, выпьем по прощальной чаше на свежем воздухе. Кто знает, когда теперь свидимся снова!

От этих слов у Блэнфорда перехватило горло, и он посмотрел через стол на Ливию. Она улыбнулась ему с нескрываемой нежностью, но он был так сосредоточен на своих эмоциях, что не ответил на ее улыбку. До чего же она загорела — стала почти как цыганка! Неожиданно ему тоже стало страшно неуютно — от внезапно накативших досады и разочарования, лишь позднее он поймет, что это было предостережение свыше; но иррациональный и безграничный ужас перед тем, что ждет их всех впереди, в первую очередь его самого и Ливию, заглушил эти чувства. Его утешительница Ливия, подарившая ему на время чудесный оазис тепла и любви среди этого огромного и враждебного пространства. Тьма уличная (они-таки вышли на террасу) теперь соперничала густотой с тьмой неосвещенных окон столовой.

Снова подали виски и кофе, и глаза гостей понемногу привыкали к слабому свету звезд. То тут, то там в густой траве, которую все лето не косили, вспыхивали светлячки. Легкий ветерок подул с севера и принес приятно освежавшую прохладу, а, значит, утром (отметил Феликс, невольный любитель рассветов) будет много росы на листьях и на оконных рамах.