Ирландия. Прогулки по священному острову - Генри Воллам Мортон Страница 36

Эти люди едва кормятся со своей скудной земли, их состояние исчисляется в пенсах. И все же любой из них лучше погонит свою корову обратно, в далекие горы, но не согласится получить за нее меньше, чем рассчитывал. Ирландец не склонен к компромиссам.

Но как они торгуются! Взгляните на человека, желающего купить поросенка. Он осмотрит всех поросят, выставленных на продажу, потычет в них через решетку телеги, пока они не завизжат и не отпрыгнут. Затем приглядится к одному из них, подойдет к владельцу и скажет:

— Доброе утро. Славная сегодня погода, благодарение Богу.

— Это точно.

Двадцать минут они беседуют о чем угодно, только не о поросятах. Тем временем другие желающие купить поросенка украдкой собираются на некотором расстоянии от этих двоих. Никто из них не встревает в беседу, это неэтично. Много носов было сломано в Ирландии тем, кто не дождался окончания разговора с владельцем поросенка.

Наконец будущий покупатель говорит, словно его только что осенило: мол, маленькая свинка в телеге, кажется, недурна, и может набрать вес. Интересно, ради любопытства, сколько может стоить вот такой поросенок?

Затем он решает «проявить характер». То есть заявляет, что готов купить поросенка на пять шиллингов дешевле, чем названная сумма. Когда продавец изображает вежливое равнодушие, покупатель отходит, и на его место является следующий претендент.

Телеги с поросятами в базарный день окружены кольцом мужчин. Все вежливо ждут окончания торгов. Все не доверяют друг другу, всем хочется купить поросенка, все готовы «проявить характер».

Поросенка продают после взаимных уступок. Часто, когда стороны не могут разрешить спор, приглашают арбитра, и он приходит на помощь. Продавец и покупатель соглашаются принять его решение. Арбитр выслушивает подробности спора, скидывает шесть пенсов, и поросенок переходит в другую телегу.

Самым удивительным на этих рынках кажется отсутствие женщин. Поэтому базары и выглядят такими скучными. Сотни мужчин в черных одеждах, сотни черных коров. Здесь не продают масло, яйца и мед, нет взбитых сливок и сыра. В Сомерсете и Девоне всем этим торгуют женщины.

Ирландка дожидается мужа дома, в горах. Надеется, что он придет с серебром в карманах. Но иногда он возвращается с коровой или поросенком. Злой, независимый, бескомпромиссный.

Я надеюсь, что когда-нибудь он привезет ей что-нибудь; правда, пройдясь по деревенским магазинам, я задумался: а что, собственно, он может ей привезти? Башмаки? Несколько ярдов фланели? Это не тот подарок, который можно привезти женщине, прождавшей в горах целый день! Думаю, единственная красивая вещь, которую он смог бы привезти ей из ирландского деревенского магазина, — маленькая цветная картина с изображением Богоматери.

5

Странно, что у Ирландии репутация веселой и бесшабашной страны. Думаю, за эту легенду должны нести ответственность сильно пившие и много разъезжавшие англо-ирландцы георгианской эпохи.

По пути в Керри я встречал участки, из каменистой почвы которых словно бы сочилась меланхолия. Атмосфера дышит печалью и утратой иллюзий. Даже дождь, рыдая, падает на землю, а ветер тяжко вздыхает. Я сравниваю такие места со счастливыми землями — с вовсю плодоносящими садами Херефордшира; с Кентом, где созревает хмель; с виноградниками Бургундии; с серебряной долиной вокруг Авиньона; со святой землей Сиены; с молочной Голландией.

Нигде в мире нет такой печали, как в некоторых местах Ирландии. Может быть, это слезы эмигрантов? Может, плачут те, кому пришлось умирать в чужих землях? Здешняя атмосфера рассказывает о столетиях голода и эмиграции.

Ирландии, как и ее людям, свойственны перепады в настроении. За смехом ирландца могут последовать слезы, вот так и земля: в нескольких милях от веселого, спокойного, полного чувства собственного достоинства района, вы попадаете в землю Слиппера и Фларри Нокса [13]— на печальную, запущенную территорию, которая, насколько я знаю, никогда не была описана в художественной литературе. Если бы писатель, с чувством юмора Э. Сомервилла и состраданием Джона Голсуорси, объединил эти две природные крайности, то, возможно, мы получили бы правдивый роман об Ирландии. Мне кажется, что картины ирландской жизни до отчаяния неполны. За всем этим смехом, выращиванием лошадей, скачками с препятствиями, пьянством, интригами стоит персонаж, который никогда не появлялся в романах и тем не менее доказал, что в ирландской истории он самый главный. Это угрюмый крестьянин с вилами в руках. Он стоит за каменной стеной, смотрит на мчащихся мимо него охотников. Он представитель низшей расы, однако сам считает себя потомком святых и королей.

В этих печальных местах кажется, что долгая память этого человека наполнила воздух глубокой скорбью, а пафоса ей добавили женщины, укладывающие в постель голодных детей…

Возможно, это фантастика. Ирландия навевает фантастические мысли. И в правдивой книге об Ирландии будет много противоречий и мыслей, лишь наполовину правдивых.

6

— Если хотите отведать потин, — сказал мне знакомый, — идите в место, которое я вам назову, и скажите: «У Мика О’Флаэрти сдохла корова».

— А это безопасно?

— Нет.

— Так мне дадут потин?

— Да. Но, — прибавил он, — ради всего святого, когда будете писать об этом, постарайтесь все закамуфлировать. Вы понимаете, почему…

Самое загадочное слово в Ирландии — это «потин». Его никогда не произносят в полный голос. Только шепчут. Это запрещенный алкогольный напиток. Его готовят в горах — ночью или в сумрачные дни, чтобы за туманом не видно было дыма, идущего из перегонного аппарата. Готовить его в наши дни чрезвычайно опасно — хотя это обстоятельство лишь раззадоривает ирландца, — потому что правительство Свободного государства намерено закрыть зловредный промысел.

Сотни молодых полицейских объезжают дороги Ирландии, залегают в горах с биноклями. Их цель — выловить самогонщиков и посадить их в тюрьму.

Потому-то крестьяне и понижают голос, когда упоминают об этом напитке, и загадочно именуют его «снадобьем».

Больше часа я шел по дороге, вернее, по овечьей тропе. День был опасно ясным, большие желтые облака облюбовали горные вершины. Долина каменистая, ни дома, ни даже травы в достатке. И чем только питаются маленькие черные коровы Керри?

Наконец скалы расступились, и я увидел болото с темной водой. В некоторых местах выглядывал торф, берега были твердыми, цвета темно-коричневого шоколада. На них остались следы от маленьких лопаток, которыми отламывают торф.

За поворотом я увидел на скале белую лачугу, а в некотором отдалении от нее, на груде камней, — невысокого старика.

Приблизившись и взглянув на него, я тотчас почувствовал: каждый нерв у него страшно напряжен. Тем не менее я восхитился тем, как он это скрывает. «Кто он такой? Что замыслил?» — такие вопросы, должно быть, крутились в его голове. Тем не менее старик улыбнулся и сказал: