Лица - Джоанна Кингсли Страница 35

Девушка поняла, что его речь схожа с речью сестры. Слова очередями вылетали изо рта, словно он их не мог удержать.

— Какая симпатичная девушка, — заметила Роза Борден, хмурясь на внука. И к Жени: — Тебе понравилась Америка?

— Отпад, — Лекс прыснула за ее спиной, а Пел осклабился и кивнул. Но заметив замешательство на лице старой леди, Жени тут же поправилась. — Очень. Америка — замечательная страна.

— Мы рады людям со всего света, — строго сказала Роза Борден, — готовы разделить с ними американский идеал — равные возможности для всех, а значит, предоставить…

— Да, да, мама, — перебила ее Мег, подавая ей стакан бурбона, — Жени — подруга Лекс по школе Аш-Виллмотт.

— Вот как, — то ли из-за напитка, то ли от громкого названия школы голос женщины прозвучал мягче.

Вошел Филлип, и мать Мег издала радостное восклицание, потом бросилась к нему. Он расцеловал ее в обе щеки:

— Как хорошо, что вы приехали, мама!

— Ты знаешь, как давно я у вас не была?

— Три месяца? — предположил Филлип.

— Четыре! — торжествующе поправила его теща. Филлипа она обожала почти так же, как Пела, и иногда при Мег удивлялась вслух: «Что это его подвигло жениться на ней?» Он был быстр и могуществен — мужчина, способный держать мир на своих плечах и нести его куда угодно. Роза чувствовала, что понимает его лучше, чем жена.

Она считала себя мудрой женщиной и полагала, что если мужчина совершил ошибку или вел себя недостойным образом, то это просто оплошность, но если точно так поступала женщина, то это уже называлось глупостью. За все время пребывания в Топнотче Роза Борден так и не нашла времени поговорить с Жени, хотя частенько ей и замечала:

— Нам надо немного потолковать, Расскажешь мне о своей жизни там.

Пел, напротив, все праздники умудрялся быть подле Жени. Уже на следующее утро он попросился с девушками на прогулку, но Лекс твердо заявила, что это их личное предприятие.

Генри Вандергрифф и Люси Калисл прибыли накануне Рождества. Губернатор был республиканцем — единственным в их традиционно демократической семье. Приверженность Вандергриффов демократическим идеям, и особенно Новому курсу Рузвельта, была необыкновенной среди влиятельных людей их достатка. Но демократами они оставались лишь до того момента, когда Генри, сын Джона Вандергриффа III и его жены Селены, не достиг возраста, позволяющего голосовать, и не зарегистрировался у республиканцев. В 1958 году по стране прокатилась волна поддержки республиканского президента Двайта Д. Эйзенхауэра, и Генри оказался в кресле губернатора.

На выборах в ноябре его братья поддерживали Джона Ф. Кеннеди, внеся существенную лепту в его предвыборную кампанию. Но несмотря на политические разногласия, Генри стремился поддерживать с ними хорошие отношения. Особенно он восхищался Филлипом, которого считал блестящим и непредсказуемым, благодаря его широкому кругу интересов. Филлип всегда добивался, чего хотел. Даже если его планы казались нереальными — по крайней мере Генри — он умел проталкивать свои идеи в жизнь. И следить, чтобы их как следует реализовывали.

Семья Генри была более чопорной, чем у Филлипа. Жени подметила, что даже дети — мальчики-близнецы восьми лет и дочь десяти — научились вести себя так, будто за ними постоянно наблюдали посторонние. Его жена Джой держалась отчужденно и рассеянно, обычно сидела с напитком у камина, заговаривая с любым, кто бы не входил в комнату, но едва сознавая, кто перед ней. Ее сестра Люси, напротив, искрилась энергией и была постоянно в движении, словно бабочка, затерявшаяся среди городских мостовых. Ее речь со скачущими интонациями к немалому раздражению Розы Борден лилась нескончаемым потоком.

— У Люси проблемы, — призналась подруге Лекс, когда они переодевались к обеду. — Она не замужем и боится, что стареет.

— Но она такая симпатичная, — произнесла Жени, не спеша расчесывая волосы перед зеркалом.

— Ты так считаешь? Она два раза делала подтяжку кожи на лице, а ей только пятьдесят, но этого никто не знает, так, по крайней мере, принято думать. Первую она перенесла в Швейцарии. Там ей перетянули кожу, и она выглядела как мертвец. На вторую поехала в Южную Америку или куда-то на Карибское море.

Жени еще не была знакома ни с кем, кому делали подтяжку кожи.

— А можно я ее об этом расспрошу?

— Лучше не надо, — рассмеялась Лекс. — Ведь предполагается, что об операциях ее никто не подозревает. Она меня убьет.

Жени казалась озадаченной:

— Ее лицо изувечено?

— У Люси? Да нет. Она всегда считалась симпатичной женщиной. Точно. Помню ее фотографию на свадьбе дяди Генри, где она была подружкой невесты. Тогда она выглядела намного привлекательнее его будущей жены.

— Так зачем же она делала операцию? — не понимала Жени. Ее учитель общественных наук считал пластическую хирургию легкомысленным занятием. Но после месяцев изучения этого предмета она воспринимала пластическую хирургию как отрасль медицины, призванную исправлять изъяны в живом. Но почему нормальный — нет, симпатичный — человек стремится изменить свою внешность? С какой целью?

— Говорю тебе, она ужасно боится стареть и не хочет, чтобы кто-нибудь увидел, что она стареет. Ест всякую всячину для здоровья, не выходит на солнце — говорит, от него появляются морщины, — одевается как девочка. Но это сражение она проигрывает: ведь она все-таки стареет.

— А что же в этом плохого? — Жени не могла дождаться, когда станет старше или будет выглядеть старше.

— Мне кажется, тетя Люси хочет развлечений, которых у нее не было в юности. Ее воспитывали в большой строгости. В прошлом году она завела себе мальчика двадцати двух лет.

— Правда? — Жени села на кровать Лекс и сделала несколько затяжек от ее сигареты. — И что же произошло?

Лекс медленно погладила ее по волосам:

— Великолепна. Ты просто великолепна.

Жени встряхнула головой, сбрасывая руку подруги.

— Так что же случилось с мальчиком? — напомнила она.

— Сбежал на «Ягуаре», который она ему купила. У нее куча денег, как и у Джой. Их родители заработали массу бумажек. Моя семья так утомительна. Ты тоже так считаешь?

— Ты ненормальная, — Жени направилась к шкафу. — Твоя семья как роман или пьеса. Каждый со своим характером.

— А как ты нашла Пела? — Лекс задала вопрос намеренно незаинтересованным тоном.

— Грандиозен.

— Да уж он такой, — девушка откинулась назад и прислонила голову к прижатым к стене рукам. — Не то что марсианин. Мне кажется, он положил на тебя глаз.

Жени вспыхнула помимо воли:

— Не смеши. Он такой старый. К тому же он — твой брат, а это все равно, что мой.

— Дмитрий? А Пел похож на него?

— Не очень, — она попыталась представить себе брата, но целиком его лицо ускользало от ее внутреннего взора, представила лишь отдельные черты. Презрительно поднятая бровь, красивые губы, искривленные ироничной улыбкой, шрамы, бегущие от ступни вверх по ноге. И голос, зовущий ее. — Дмитрий ниже, светлее. Он не такой видный, как Пел, но…