Дэниэл молчит - Марти Леймбах Страница 34

Кэт сказала, что соскучилась по мне, по детям и хочет увидеться. Договорились, что она встретит нас у школы. Мы нашли ее машину, и я пристегнула Эмили и Дэниэла на задних сиденьях, радуясь ожидающим нас приключениям. К моему полнейшему восторгу, Кэт предложила поход в зоопарк.

— Я приглашаю, — добавила она.

Здорово! Мне непросто сводить детей в зоопарк: за цену такого похода можно купить один час занятий с Энди, или продуктов на полнедели, или школьный жакет для Эмили к осени. Собственно, жакет меня не слишком беспокоил — Стивен, вне всяких сомнений, оплатит, — однако муж четко дал понять, что Энди О'Коннор обходится слишком дорого. Дескать, игры с ребенком не стоят таких безумных денег. Но он-то не видел собственными глазами, чего Энди добивался от Дэниэла! И не понимал, что игры — это лишь малая часть работы Энди.

— На пасхальные каникулы родители водили нас в зоопарк, — говорила Кэт. — Каждый год, непременно в один и тот же день. В субботу мы шли в зоопарк, а в воскресенье отмечали Пасху. Жара и лондонский зоопарк в моем сознании не совмещаются. Для меня зверинец навсегда связан с Великим постом. Как услышу пасхальный гимн — перед глазами шлепают ластами дрессированные тюлени.

По желанию Эмили мы зашагали по нагретой белой дорожке прямиком к слонам, «слишком быстро», по мнению запыхавшейся Кэт. Она насмешила меня своими жалобами на жару. В моей родной Вирджинии даже ранней весной тебя окутывает горячее марево. А летом бывают такие дни, когда каждый вдох обжигает, воздух горяч, как распаренная шерсть, и каждый жест под палящим солнцем дается с трудом. Летним днем в Вирджинии не походишь быстрым шагом. Мы пережидали жару дома, у кондиционера, попивая ледяной чай (такого, кстати, в Англии не сыщешь) и сражаясь с насекомыми, которые тоже рвались в прохладу. Чешуйницы упорно лезли по водостокам, невесть откуда налетали осы. Земля вокруг дощатого дома, где мы жили, кишела жабами, прятавшимися от жары по норам, и змеями, бесстрашно выползавшими по вечерам на нагретые камни. С заходом солнца наступало время москитов, мы нещадно поливали себя репеллентами, и в последнее время я не раз задавалась вопросом, не эта ли отрава — причина болезни моего ребенка. А может, в аутизме Дэниэла виновны пестициды, которые тоннами распыляли на местные поля одномоторные самолеты, — они летали низко, как гуси, заставляя нас невольно пригибаться. Ребенком я шлепала по ручьям и пила воду из любого источника. Мы с братом все окрестные леса излазали, объедаясь голубикой и дикой земляникой, что пряталась под празднично-зелеными листьями. Мыть ягоды? Да нам такое и в голову не приходило. Мы ловили рыбу, не задумываясь о чистоте воды; тайком уписывали соседскую малину, не ломая голову над вопросом, как она выросла, такая красавица, среди полчищ всевозможных паразитов.

— Имей в виду, я никогда не любила Пенелопу, — прервала мои мысли Кэт.

Мы стояли перед слоновьей вольерой, и восторгу Эмили не было предела. Серый слоненок величиной с лондонское такси казался совсем крошечным рядом с морщинистой мамой-слонихой! Дэниэлу было не так интересно, но и он смотрел на слонов, что уже хорошо, даже если при этом он жевал уголок воротничка рубашки. Я отвлеклась от Кэт на пару минут, чтобы помочь Дэниэлу ткнуть пальчиком в животных: «Большой слон! Маленький слон!» — но все же совмещать терапию с беседой с Кэт было сложновато.

— Уж так она себя любит, так любит. Воображала, — фыркнула Кэт. — По-своему, конечно, хороша — отдаю должное, — но я вздохнула с облегчением, когда он на ней не женился. И я всегда гордилась такой невесткой, как ты.

Эмили двинулась вдоль ограды, мы следом — с отставанием, чтобы она не слышала разговора.