Право на выбор - Михаил Логинов Страница 34

Политическая педофилия («шестнадцать им есть?»). Ненормированная рабочая ночь. С почтением и любовью к УПК. Возвращение Валенсы. «Это еще не мандраж». Десять тысяч за рыбалку. Крокодил и стая белок. «Или работать на Савушкина, или в бандиты». Первое интервью. «Заплакал через месяц». Ребенок и завод: «Человек должен видеть, как течет металл». Облом для сержанта. Принцесса и художник-шпион. Дурная карма или астральная неразбериха?

Со спецвыпуском все оказалось хуже некуда (как уверил Толик) — обычная ситуация. Сначала Куклинс раскритиковал всю концепцию, особенно же уже написанный манифест и поругался с Толиком до мата. Гречин примирил их и тут же набросал идеологию на четыре варианта манифеста, которые оказалось невозможно написать. Окончательно примирил всех Котелков, разложив за две минуты, в чем не права каждая из сторон. Гречин занялся йогой, Куклинс пошел пить чай с конфетами, а Толик, матерясь, сел за компьютер.

У Олега были свои сложности. Историю счастливого работяги он написал между утренним кофе и завтраком, зато с интервью пришлось побегать. Савушкин оказался неуловим. Он назначал интервью между десятью и двенадцатью (шестнадцатью и восемнадцать, или просто, «после обеда») после чего просто пробегал мимо Олега. Секретарша, которую Олег успел полюбить и возненавидеть, объяснила ему: если бы он назначил на определенный час, то принял бы непременно. А сейчас у него и правда нет времени.

Светлое пятно — внезапно нашелся рисовальщик. Баринов, однажды заглянувший в Пансионат, что-то обсудить с Котелковым и Тараскином, задержался на чашку чая. Конечно, не чая, а собственного пива, которого он презентовал ящик (Толик ухитрился перетаскать почти треть в писательскую комнату). Нечаянно погрузившись в производственные разговоры, он сказал:

— Чего, карикатурист нужен? Есть у меня такой на примете. Учится в одном классе с моей Юлькой. Как и все в нее влюблен, и достал всех друзей-соперников своими рисунками, они его чуть не убили. С учителями воюет: кто двойку Юльке поставит, уже через час шарж, совсем не дружеский, и на дверь учительской, га-га-га. Он отличник круглый, иначе бы давно исключили. Хотите, Юлька его сюда привезет. И вообще, может вы для агитации задействуете всех ее приятелей? Маются от безделья, лицеисты хреновы, а вы им хоть какие деньги за работу заплатите.

— Шестнадцать им есть? — спросил Куклинс. — Чтобы мы не пошли по статье «политическая педофилия»?

— Есть. В одиннадцатый класс все перешли.

— Хорошо. Агитаторы пусть обращаются в районные штабы, лучше всего в Центральный, а насчет рисовальщика — это договаривайтесь с писателями.

Тут появился как всегда свежий и довольный Котелков, со слегка заросшим Тараскином. Они цапнули из ящика по паре бутылок и направились в переговорную комнату. Дверь еще не закрылась, как Баринов уже пробасил: «Какие проблемы? Все подпишутся».

* * *

Спортивный бар на улице Свердлова открылся восемь лет назад, и за это время его вывеска менялась трижды. Поначалу он назывался «Марадона», потом «Платини», а сейчас — «Риналдо». Фанаты футбола (а в какой городе их нет, не путайте только с «мясом» или «конями») запоминали каждое новое название. Прочие же продвинутые жители Ирхайска, для простоты звали заведение «Спортбаром» и любили не только за гигантский телеэкран, но и за пивную разносортицу.

Сейчас был день, поэтому любители пока еще не добрались до «Спортбара». В углу, под огромным надувным футбольным мячом, сидел Тараскин и уплетал яичницу, прихлебывая пиво и поглядывая на часы. Ожидания оправдались; открылась дверь, дзинькнул колокольчик, обожаемый хозяевами всех заведений Ирхайска. Не опуская пивную кружку, Тараскин чуть приподнял кепку, натянутую, естественно, козырьком назад и опять принялся отделять желток от белка. Спортбар держал марку: официант оказался рядом еще до того, как посетитель сел рядом с Тараскином.

— Еще кружечку «Вьюги», сказала Тараскин и лишь после этого поздоровался с вошедшим. — Привет, Степа. Хорошее пиво у вас. Особенно эта «Вьюга». Жаль, его в Нижнем не купить.