Беглый - Винсент Килпастор Страница 33

Жрать хочется неимоверно. Что-нибудь стырить или отобрать требует определенной подготовки. Планирования, если хотите. А вот пожрать надо прямо сейчас. Сию минуту.

В детстве, в советские времена, мы задержавшись на улице и проголодавшись, часто шли прямо на базар. Если там побродить по рядам и попробовать товар у каждого торговца, можно нажраться от пупа. Узбеки, они добрые. У одного вишенку, у другого яблоко, у третьего абрикос…

Повторим опыт детства. На базар. Барин изволит завтракать-с. За время прожитое Узбекистаном, под управлением доктора экономических наук, базар тоже сильно изменился.

Успел только снять пробу у трех торговцев, как на меня зашипели и закричали люди со всего ряда. Еще пара попыток что-нибудь попробовать, не покупая, и весь базар будет пинать меня ногами. Гады.

Поджав хвост, я заспешил к выходу.

Куда мне податься теперь? Вопросы ночлега и жратвы, когда нет ни того, ни другого, всегда будут заботить человечество куда больше, чем влияние символистов на раннее творчество Сергея Есенина.

* * *

Бакеева за эти шесть лет превратилась в сказочную красавицу. Или она всегда была такой?

Дома у ней толпа каких-то бестолковых родственников с бестолковыми расспросами. Аня видит, что я совсем не готов к интервью, и сразу тащит меня в корейское кафе. Спускаясь по лестнице, я пропускаю Аню вперёд и жадно любуюсь, как шаловливо свет солнца пробивается у нее между ног. Таких стройных и до одури желанных.

На улице жарко и я сразу представляю как горячо и потно, наверное, у Бакеши ТАМ. Сто тысяч лет не был в добром маленьком корейском кафе. Вкуснотища. Тут я невольно вспомнил хозяйку Европы, которую Артем планировал «немного оглушить», и мысленно пожелал ей счастья.

А разговор постепенно превращается в безумолк с ее стороны и судорожные вздохи нескрываемого страдания с моей. Моего старого проверенного аргумента в общении с прекраснейшей половиной — портмоне полного крупных банкнот теперь со мной нет. Не шикануть подарком, не оттанцевать ее в хорошем ресторане. Это обезоруживает.

Вот можно было бы вытащить и положить перед ней на тарелку свой прибор. Так ведь ментов сразу же вызовут.

Не понимаю, почему ей можно одевать блузку с вырезом до пояса и юбку тоньше паутины, которая, скорее, все только подчеркивает, а мне подобным оружием воспользоваться нельзя.

Что бы хоть как-то соблазнить Аню своей удалой крутостью и небывалой эксклюзивностью, я по секрету сообщаю ей, что сбежал из тюрьмы. Вот так вот вышло, золото моё. Однако это сообщение имеет обратный эффект и Бакеева обзывает меня идиотом.

Анка, милая, золотая моя, пойми — как же можно сидеть в тюрьме, которую никто не охраняет? Вот что значит быть идиотом, даже не попытаться толкнуть дверь, проверить, не закрыта ли? Просто сидеть, потому что какие-то люди сказали: «Сиди».

Я залпом вливаю колючую минералку.

Бакешка отказывается понять, тема побега её совершенно не трогает, и она рассказывает мне про лондонский Биг Бэн. Когда я провожаю ее до дверей, в ее глазах мелькает****ская искорка, та самая за которую любой мужик продаст душу дьяволу.

— Завтра утром приходи. Никого дома не будет, посмотрим сувениры из Лондона… — обещает она.

Даже если среди сувениров лондонский триппер, я все равно приду, приползу, на брюхе, решаю я.

Главное вот только где-то перекантоваться до утра.

* * *

В кинотеатре, где мы договорились с Артемом встретится, если вдруг разминёмся, идет все тот же самый фильм. Бегущий от правосудия. Но тогда у меня был у ног весь мир, а сейчас, я кажется, загнан в угол.

Артем так и не пришел.

* * *

Я прошел по кругу всех моих девочек. Не хочу прослыть бахвалом и сохраню их точное количество непрозрачными покровами. А еще немного боюсь, что кто-то из них даже станет читать сию безграмотную летопись.

Менты не отличились творческим подходом к розыскным мероприятиям. Они забрали у мамы мою старую записную книжку и тупо бомбили по алфавиту. Иногда, случайно, наши пути пересекались, и два раза я даже чувствовал на затылке их смрадное дыхание.

Если бы на месте ментов был я — то начал бы с девчонок, безусловно. Ну куда пойдет человек четыре года видевший женщин только на картинках?

Кстати, если придется бегать вам самим — помните — женщина это святое создание, способное вознестись над законом. Она вас спрячет долгой беспощадной зимой. Все мои подруги, даже осознавая возможные неприятностях с властями, кормили меня, прятали, ласкали и давали утром денег на трамвай.

Чего не скажешь о моих лучших друзьях — Малявин по телефону сказал, что менты угрожали создать проблемы его только что освободившемуся отцу и приходить к нему нельзя ни под каким предлогом. Лучше всего сдаться и не дурить.

У Стаса была жена на каком-то месяце и мы не могли ее беспокоить. Был семейный ужин с напряженными лицами и пустыми диалогами. О ночлеге не могло быть и речи.

Витолс уже полгода, как сам бегал от скорого на руку узбекского правосудия и даже близкий подход к его подъезду был чреват звонком «куда надо» от доброхотов-соседей.

Много людей в тот год или бегали, или уже сидели, или только-только освободились в новом доселе невиданном Узбекистане. Юртбаши торжественно поклялся на священной книге, что переловит всех бандитов.

Я не никакого имею права никого осуждать. Мой побег из тюрьмы без замков был важным психологическим опытом. И статистика моего варианта эксперимента Милгрэма все-таки говорит явно в пользу представительниц прекрасного пола. Любовь для женщин выше человеческих законов и правил. Поэтому именно женщины и спасут наш бестолковый мир.