Глазами Лолиты - Нина Воронель Страница 33

Габи переглянулась с Инес, та кивнула, и они стали совещаться, что бы такое спеть на «Бис!», но какой-то кудрявый молодой парень решил за них. Он незаметно прокрался на сцену, уселся за стоявший в углу рояль и сыграл первые аккорды романса «Отцвели уж давно хризантемы в саду…». Инес тут же включила сопровождение, а Габи покачнулась, будто собиралась упасть в обморок, и пропустила первые такты. Нисколько не смущаясь, парень сыграл первый куплет до конца и начал с начала, Инес последовала за ним. Публика выла от восторга и требовала продолжения.

К этому времени Габи пришла в себя и спела романс, как положено, а нахальный парень подпевал ей довольно приятным голосом с ужасающим американским акцентом, который у нас в Израиле часто передразнивают по телику.

Допев последнюю фразу, Габи резко развернулась и промаршировала за кулисы, словно не слышала настойчивых аплодисментов и криков «Бис!». Кудрявый парень вскочил из-за рояля и помчался за ней, но она даже не обернулась. Инес пожала плечами и, воспользовавшись суматохой, заиграла свой коронный номер, «Полет шмеля» из какой-то русской оперы, за который она в прошлой жизни получала призы и награды.

Я же, тоже воспользовавшись суматохой, выскользнула за кулисы и, ничуть не стесняясь, стала подслушивать разговор Габи с нахальным парнем — я должна была срочно выяснить, кто он такой. Не было сомнения, что за всем этим скрывается какая-то увлекательная тайна, но не было также сомнения, что со мною этой тайной никто не поделится. Они сами виноваты, что заставляют меня подслушивать, — разве я стала бы это делать, если бы они держали меня за свою, а не шушукались за моей спиной?

«Габи, когда я увидел вашу афишу, я сразу подумал, что это ты, — счастливым голосом сказал парень на ужасающем иврите с американским акцентом, который у нас в Израиле часто передразнивают по телику. — Я ведь не знал твоей фамилии!».

И сделал попытку ее поцеловать. Она отшатнулась так резко, что поскользнулась на своих высоченных каблуках и чуть не грохнулась на пол. Однако удержалась на ногах и рявкнула ему в лицо: «Прости, но мы с тобой не знакомы!».

С этим хамским заявлением ей пришлось обратиться к нему на «ты», потому что у нас в иврите нет никаких «вы». Но его это только рассмешило: «Зачем ты врешь, Габи? Ты прекрасно меня помнишь, ты даже слова своего любимого романса забыла, когда меня увидела. Я Эрни, неужели ты не хочешь меня поцеловать?».

«Убирайся, я не знакома ни с каким Эрни!». «Зачем ты так говоришь? Ведь у нас с тобой была такая дивная ночь!».

Габи глубоко втянула воздух и сказала, как плюнула:

«Ебля не повод для знакомства!».

Сначала мы оба — и я, и Эрни, — не сообразили, что она имеет в виду, потому что она сказала это на иврите. Но я вспомнила анекдот, который Габи недавно рассказывала Инес, — по-русски, конечно, — думая, что я сплю, а Эрни напряг свой убогий англо-ивритский словарь и догадался: «Это смотря какая ебля, — кротко сообщил он. — Такая, как была тогда у нас, вполне повод».

«И потому ты улетел наутро, даже не предупредив меня, что улетаешь?».

Похоже, Габи уже начала сдавать позиции — слишком быстро, по-моему. Инес называла это «женский гранит».

«А зачем? — отозвался Эрни. — Чтобы омрачить то, что так прекрасно началось?».

«Затем, например, чтобы я могла сообщить тебе о гибели Зары! Ты знаешь, что Зару убили?».

Это был уже не простой роман, а детективный! Я, наверно, громко всхлипнула от восторга, потому что Габи вдруг, не оборачиваясь, сказала по-русски:

«Светка, уйди немедленно!».

Как же, так я ее и послушалась! Я чуть-чуть попятилась и осталась стоять, прижавшись к стене.

«Кто убил? Почему убили?», — забормотал Эрни.

«Ты помнишь, как она испугалась тогда в Яффо, в ночном клубе, когда узнала меня?», — начала было Габи, но опять почувствовала спиной, что я никуда не ушла. Она прервала сама себя и крикнула самым дурным голосом, какой у нее был, — пару раз она кричала таким голосом на Инес, и это никогда не кончалось добром:

«Светка, если ты немедленно не уберешься, ты об этом пожалеешь!».

Я еще немного попятилась и попыталась спрятаться за шкаф, но Габи резко развернулась и пошла прямо на меня. Лицо у нее было страшное, так что пришлось уйти, не дослушав детективный рассказ про дивную ночь и убитую Зару. А ведь было еще что-то непонятное про ночной клуб в Яффо, и все-все пропало из-за того, что я, когда увлекаюсь, начинаю громко сопеть.

Когда я вернулась в зал, там еще орали и топали, но уже тише, чем раньше, а Инес, вся раскрасневшись, одной рукой прижимала к себе арфу, а другой — букет белых роз в целлофане. Рядом с ней стоял Юджин и пытался поцеловать ей руку, но, не найдя свободной, приложился к той, что держала арфу. Невидящие глаза Инес обратились сначала к нему, потом к руке, державшей арфу, потом к букету, и она заплакала, повторяя:

«Это было так прекрасно! Так прекрасно!».

Тут подошел тракторист, вынул из-под руки Инес арфу и потащил к двери, а Юджин твердо взял Инес под локоть и объявил: «А теперь мы идем смотреть мою коллекцию. Надеюсь, сегодня вы уже не будете репетировать?».

Плачущую Инес он мог бы сейчас унести хоть на луну, но по дороге к двери она все же спохватилась: «Стойте! А где Габи?».

Тут наступил мой счастливый момент — я остановилась посреди зала, чтобы они слушали меня внимательно, а не в пол-уха, как обычно слушают детей, и объяснила:

«Она за кулисами. Выясняет отношения с Эрни».

«С каким еще Эрни?», — не поняла Инес.

«С тем, что играл на рояле».

«Она что, с ним знакома?».

И тут я решила показать им, что я уже не ребенок:

«Может, и не знакома. Она с ним когда-то раньше трахалась, но теперь утверждает, что это не повод для знакомства!».

Все-таки то слово я сказать не решилась, — кто их знает, этих взрослых! Они могут засмеяться моей смелости, а могут наказать и не взять смотреть коллекцию поддельных икон. То есть Юджин как раз засмеялся, но Инес застыла на месте, будто не зная, как правильно прореагировать. Она ведь ужасная притворщица — сама обожает слушать похабные анекдоты, которые Габи приносит из своей киношколы, но при этом не разрешает мне смотреть самые невинные фильмы, где возлюбленные даже не трахаются, а только обжимаются. Вот и сейчас она решила выступить в своей лучшей педагогической роли:

«Я не поняла, что именно не повод для знакомства?».

Я разозлилась:

«А ты спроси у Габи, она тебе объяснит!».

Ссориться со мной с недавнего времени стало любимым занятием Инес, поэтому она не могла остановиться, даже рискуя потерять интерес Юджина. А может, ей тоже показалось, что он запал на меня, а не на нее — он так хорошо, так весело засмеялся на мое заявление! Во всяком случае она вцепилась в меня, как бульдог, и не могла разжать челюсти: