Мышонок и его отец - Рассел Хобан Страница 33

– Не можем же мы удерживать их внутри до бесконечности, – заметил отец, выпустив в цель очередной камень. – Крысий Хват не трус, он в считанные минуты сообразит, как от нас отбиться.

Хриплый вскрик выпи тотчас подтвердил его правоту. Крысий Хват прогрыз дыру в крыше и попытался напасть с тыла, но его быстро загнали обратно в комнату.

– Постараемся действовать как можно быстрее, – сказал Квак.

Он внимательно наблюдал из-под листвы за зимородком, а тот слетел к подножию шеста и прицепил лески к заводяшкам из фуражирского отряда. Другим концом лески крепились к перекладине кабестана, изготовленного Кваком из двух крепких палок и установленного на платформе. Как только зимородок покончил со своим заданием, Квак привязал слониху к перекладине и завёл её. Слониха вышагивала по кругу, вращая ворот и подтягивая заводяшек к дереву; вскоре они уже оторвались от земли и, покачиваясь и раздвигая покровы листьев, плавно поднялись на платформу. Квак между тем забрался в банку «БОНЗО», прихватив моток лески с крючками. Туг вернулся запыхавшийся зимородок, подцепил банку за приделанную к ней верёвочную петлю и снова поднялся в воздух.

«КРЫСЫ! – взревел ясновидящий воздухоплаватель, приближаясь к кукольному дому и высунув из банки на всеобщее обозрение пустые полотняные пальцы своей перчатки. – СЛУШАЙТЕ МЕНЯ, КРЫСЫ! – Сердитый ропот в доме умолк, и гадальщик продолжал: – ПЕРСТ СУДЬБЫ УКАЗУЕТ НА ВАС, О КРЫСЫ! – пророкотал он. – СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕСПОЛЕЗНО. ЭТО КОНЕЦ. СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ И НИЧЕГО НЕ ПРЕДПРИНИМАЙТЕ».

Банка опустилась на крышу кукольного дома, и Квак выбрался наружу. Зимородок взял под контроль арсенал отравленных копий, а выпь тем временем патрулировала двери и окна, чтобы обеспечить безопасность гадальщика. Удостоверившись, что крыша приколочена накрепко, Квак прицепил четыре двойные лески к четырём её углам большими рыболовными крючками, вогнав их поглубже в древесину. Пятую леску он прикрепил к крыльцу, а спустя мгновение Крысий Хват, корчащийся в бессильной злобе внутри дома, увидел, как за окном проплывает и поднимается ввысь чёрно-белый песик с банки «БОНЗО», в которой снова сидел гадальщик.

– Пёс вознесётся, – проскулил Крысий Хват, и от ужаса ему стало тошно. Но сдаваться он ещё не собирался. Он подполз к окну, заметил тянущиеся от крыши лески и увидел, чем занимается Квак на сигнальном мостике над железнодорожными путями. Надменно фыркнув, Крысий Хват опять заработал зубами, на сей раз вгрызаясь в пол.

На дереве молча ждали мышонок-сын, тюлениха, слониха и заводяшки из расформированного фуражирского отряда. Минута за минутой тянулись в тишине, но вот наконец донёсся свисток приближающегося товарного поезда.

– Пора, – объявил мышонок-сын. – А где же дядюшка Квак?

– Здесь, – едва переводя дух, откликнулся гадальщик, и банка «БОНЗО» опустилась на платформу. С помощью зимородка Квак прикрепил свободные концы лески к кабестану и впряг в него бывших фуражиров в две колонны, во главе поставив слониху. Нетанцующий медвежонок, нерычащий лев, хромой, безглазый, заплесневелый козлик и все прочие встали по местам, ощущая, как туго взведены их пружины. Снова, на сей раз гораздо ближе, свистнул товарный поезд и послышался перестук колёс.

– Вперёд! – скомандовал Квак.

Потрёпанные заводяшки налегли на кабестан; лески заскользили со скрипом по блочку для бельевой верёвки, укреплённому на сигнальном мостике, туго натянулись и задрожали, как только крючки впились глубоко в древесину кровли кукольного дома. Платформа в ветвях дуба слегка приподнялась, но крепления выдержали; перекладина пришла в движение, и медленно, виток за витком, лески стали наматываться на палку – барабан кабестана.

– Он уже на подходе! – крикнул гадальщик и подставил плечо под перекладину.

Выпь, так и не покинувшая своего поста на дозорной башне, ещё крепче вцепилась когтями в парапет и захлопала крыльями, чтобы удержать равновесие: кукольный дом уже скользил по площадке к железнодорожным путям. На мгновение он застыл на краю, накренился и по широкой дуге качнулся к сигнальному мостику под хоровое стенание всех засевших внутри крыс. Держащийся теперь только на лесках, что тянулись через блочок для бельевой верёвки, дом завис прямо над путями, и в тот же миг паровоз товарняка нырнул под сигнальный мостик.

– КРЫСЫ, ПРОЩАЙТЕ! – взревел Квак и потянул за леску, прицепленную к крыльцу кукольного дома. – ПРЫГАЙТЕ, КРЫСЫ! – повелительно возгласил он.

Дом резко качнулся, флажки и вымпелы заполоскались под напором воздуха от мчащегося товарняка. Выпь снялась с дозорной башни. Крысы градом посыпались изо всех окон и дверей, с грохотом приземляясь на крыши тарахтящих внизу вагонов.

Оправляясь понемногу от падения, сливки крысьего общества – и седые ветераны со своими жёнушками, и красотки с джентльменами, и вдовы с тощими богемными кавалерами, и нувориши с наёмными громилами, и вся золотая молодёжь – стояли на крышах вагонов, устремив изумлённые взоры на свалку, а та уже скрывалась за поворотом колеи и таяла вдали за пеленой осеннего тумана.

Сойка, к немалому своему смущению, подоспела к месту событий слишком поздно и пропустила главную сцену, но отчиталась о происшедшем, как всегда, чётко и кратко:

– ОТГРУЗКА КРЫС ЗАВЕРШЕНА! – объявила она всему миру и на том успокоилась.

– А теперь, – сказал Квак, когда восторги на дубе чуть поутихли, – надо вернуть наш кукольный дом на площадку. И не забыть прибить его гвоздями, да поживее.

Не теряя времени зря, выпь и зимородок принялись за работу.

– У нас всё получилось! – воскликнул мышонок-отец. – Мы вынесли всё, мы сразились с врагом и отвоевали свою территорию!

– Ага, щас! – донеслось снизу. – Раскатал губу!

Сжимая в лапе отравленное копьё, Крысий Хват устало вскарабкался на платформу и обвёл взглядом маленький отряд.

– Мы почти победили! – всхлипнул мышонок-сын и расплакался, не в силах больше храбриться.

– Почти! – шёпотом откликнулся отец. – Прощай, сыночек!

Слониха стояла у него за спиной; он чувствовал на себе взгляд её единственного глаза. Молча он простился с нею и молча принял её безмолвный ответ, а Крысий Хват, подобрав открывалку для пивных банок, уже приближался к малышу.

Квак завертел головой в поисках чего-нибудь тяжёлого, но камни для катапульты кончились. Тогда он схватил первое, что подвернулось, – счастливую монету, – уложил её на ножки осла, служившие мышонку-отцу вместо рук, и торопливо взвёл пружину.

– Держите меня! – шепнул отец. – Не отпускайте пока!

Впервые этот день принёс Крысьему Хвату, над чем посмеяться.

– Да, да, держите его! – радостно поддакнул он, пересек платформу и уставился сверху вниз на отца, стоявшего спиной к ветке, к которой был привязан. – Держите героя! – ухмыльнулся Крысий Хват. – А не то он мне сделает больно! – Оскалившись, он навис над отцом и занёс открывалку. – Когда-то я хотел расколошматить вас вдребезги, тебя с твоим сопляком, – прошипел он. – Но теперь мне этого мало. Я не успокоюсь, пока не расшвыряю ваши потроха на все четыре стороны – всё до последней треклятой шестерёнки, до последнего паршивого ошмётка вашей занюханной жести! И тогда посмотрим, кто из нас «падёт» – вы или Крысий Хват!