Алое и зеленое - Айрис Мердок Страница 33

— Эндрю и Хильда переехали?

— Вчера уже ночевали в «Клерсвиле», по-походному. Мебель из Англии прибывает завтра.

— Надо будет съездить посмотреть. Как вы находите новое жилище Хильды?

— Мне не нравится, что сад разбит по склону, а дом ничего. Милли…

— Ваш садовник что-то плохо подрезал розы. Посмотрите, какие побеги длинные.

— Знаю. У него мысли в последнее время заняты другим. Милли…

— Как рано завязались бутоны. Но они, наверно, не распустятся еще целый месяц.

— Больше. Милли…

— Ужасно смешно, каждый год просто забываешь, как все бывает весной. Я никогда не помню, в каком порядке распускаются цветы, а вы?

— Завидую, вас ждет еще столько сюрпризов. Милли, дорогая…

— Неужели Замок правда разгонит всех этих шинфейнеров и отберет у них ружья? Это было вчера в вечерних газетах, вы читали?

— Нет, конечно, нет. Этот приказ — явный подлог. Я звонил брату Мак-Нейла, он только смеется. Мистер Биррел, как всегда, уехал на Пасху в Англию. И тут и там в этой стране все по-старому. Одни разговоры.

— А те, по-вашему, тоже ограничатся обычной игрой в солдатики?

— Да, они будут спокойно ждать мирной конференции. На этом они ничего не теряют. А теперь…

— Ужасно это грустно. Я все ждала от Ирландии чего-то из ряда вон выходящего. Какого-то потрясающего события, которое все изменит, какого-то подвига. Но нет, все только игра, все мелко, провинциально.

— Какие там потрясающие события, Милли, для них нет исторических условий. Несколько человек могут совершить несколько убийств…

— Ну, тогда это, может быть, я в своей жизни ждала чего-то, чего-то прекрасного, что так и не случилось.

— Милли, прошу вас, пойдемте в дом.

— Нет, мне здесь нравится. Здесь так мокро, прямо красота. Ногам хорошо, прохладно.

— Дорогая моя, вы мне хотели сегодня что-то сказать.

— Ох, будущее, будущее! Я все гадаю на картах, но каждый раз выходит дама пик.

— А вы бы спросили свое сердце.

— Свое что?

— Милли, прошу вас, не мучайте меня.

— Это вы насчет того, чтобы нам пожениться?

— Разумеется…

— Ну конечно, я отвечаю «да».

Кристофер воззрился на Милли, уходившую от него прочь по траве. Она еще не сняла своего серого пальто с военного вида отделкой из красного бархата. Из-под пальто виднелась шелковая юбка, местами потемневшая от сырости, и нарядные башмачки. Кристофер смотрел вслед ее кругленькой, слегка покачивающейся фигуре, вот она склонилась над розами… На минуту показалось, что это театр, словно золотой свет, упав на сцену, объединил случайные предметы в прелестную картину. От облегчения у него кружилась голова. Хотелось опуститься на колени в мокрой траве. Вместо этого он наклонился и, смочив травою ладонь, провел ею по лбу. Потом пошел следом.

— Милли, я так рад.

— Да, я уступаю, сдаюсь. Выкидываю белый флаг. Вся артиллерия на вашей стороне.

— Неужели дело обстоит так скверно?

— Еще хуже! Нет, нет, я шучу. Вот смотрите, я сорвала для вас прелестный бутон розы. Осторожнее, шипы!

— Да не будет шипов в нашей совместной жизни!

— Ничего острого, чем мы могли бы поранить друг друга. Если б вы только знали, Кристофер, как я боюсь, что вы сделаете мне больно.

— Милли! Как будто это возможно. Я вас боготворю.

Ее неожиданный вопль пронзил его до глубины души, как сладостный укол, перешедший в теплое ощущение своей власти. Он еще помнил, что должен был сказать ей что-то совсем другое, всеми доступными ему способами внушить ей сейчас, в последнюю минуту, что она совершенно свободна. Предложить ей свою помощь и ее свободу. Но он был переполнен радостью и деспотизмом, и ситуация уже развивалась по инерции.

— Вы правда думаете, что Франсис не будет возражать?

— Нет, нет, — сказал Кристофер. — Когда она выйдет замуж, когда у нее будет свой муж и свой дом, она примет это спокойно. — Он вспомнил потерянный призрак, который видел утром в саду. Но то был призрак, а этот солнечный сад, не таивший никаких загадок, — действительность.

— Интересно, мужчины почему-то всегда так думают о женщинах. Ну что ж, будем надеяться, что мысль о Франсис вас не остановит. Мне-то, с тем, что осталось от моего сердца, необходимо думать, что вы безумно в меня влюблены…

— Я в вас безумно влюблен, Милли.

— Вытрите, пожалуйста, сиденье!

Он вытер доску качелей носовым платком, и она села, вонзив каблук в траву.

— Вы знаете, Кристофер, я ведь любила Артура. Многие не верили, но это правда.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Для меня хорошо относиться к людям и значит быть в них влюбленной. Артур в молодости был красавец. Да он в каком-то смысле и сейчас молодой. А я старая.

— Вы прекрасно знаете, что вы не старая, Милли.

— Нет, старая. И поступаю по-стариковски — решаю больше ничего не ждать. Кристофер…

— Да?

— Мне нужен будет второй автомобиль. Нам нужен будет второй автомобиль.

— Нам… да, конечно, все что хотите, дорогая. Но придется держать шофера. Я не смогу…

— Шофер нам не понадобится. Мы используем моих молодых людей; За мной будет ходить по пятам целый взвод молодых людей. Таких, как Эндрю. Он отлично разбирается в машинах. Вы как, согласны?

— Если вы станете моей женой, я согласен на все.

— Ну посмотрим. Обручальное кольцо вы мне подарите?

— А как же! Но еще некоторое время мы должны хранить…

— До чего же пылкий, нетерпеливый поклонник! Придется мне носить кольцо под перчаткой. Нет, вы пока подождите его покупать — вдруг раздумаете.

— Милли, я куплю вам кольцо сегодня же…

— Нет-нет, и не думайте. Мне нужно немножко времени. Мне нужно устроить себе маленькие каникулы…

— Надеюсь, родная, вы не собираетесь напоследок повеселиться?

— Повеселиться? Господи, выдумали тоже. С кем это я могла бы напоследок повеселиться? Нет, не раскачивайте меня, я сама.

Она стала тихонько раскачиваться взад-вперед. Пальто она расстегнула, под ним обнаружилась плотно облегающая белая блузка с высоким воротником и бесчисленными оборочками на груди. Ее ноги энергично сгибались и распрямлялись, мелькала полная икра в сером чулке и кружево нижней юбки. Веревки со стоном терлись о дерево, и древесная пыль сыпалась на красные бархатные эполеты. Милли раскачалась сильнее. Что-то плотное и блестящее, выпав из ее кармана, плюхнулось в траву, к ногам Кристофера. Это был револьвер. Кристофер поднял его и увидел, что он заряжен.