Все есть - Мачей Малицкий Страница 32

— Хочешь у меня?

— А то. Ты спрасывал. Долго?

— Не знаю.

— Уезаес? Куда?

— Не хочу об этом говорить.

— Хоросо. Сок.

— Не воду?

— Сок в смысле гром. С ясного неба. А весци? А книзки? А Пес?

— За исключением Пса все оставляю. Ну, может, кое-какие мелочи.

— Мне?

— Тебе.

[К столу подошел повар. Начал расставлять заказанное. Блюда (мясо), тарелки, соусницы (клюква, хрен, брусника, маринованная свекла), мисочки (зеленушки, корнишоны, сладкий перец — зеленый, желтый и красный, каперсы, маленькие маринованные патиссоны, маленькие маринованные луковички), корзинка с хлебом (белый и ржаной), масло, приборы, стопочки (пустые). «Что будешь пить? — спросил у Янека. — Что Мачек, я знаю».]

— Воду без газа. Нет горцицы.

— Какой?

— Самой злой.

[Ели молча. Первым заговорил Янек.]

— Копценая рулька?

— Вроде бы цимес.

[Очередная порция тишины. Опять Янек.]

— Цимес. Я буду писать.

— Ты говорил, что хрень получается.

— Говорил. Есть одна идея. Буду писать наоборот.

— То есть?

— Я знаю, как я писал, когда полуцалась хрень. Какие употреблял слова. Буду искать другие.

— Например?

— Например: проснулся бодрый — хрень, проснулся усталый — не хрень.

— Хмм.

— Уз поверь. Я переписал таким способом короткий рассказ. Зуткую хрень. А новый хоросый. На удивление хоросый. Про пса.

— Моего?

— Моего.

[Повар принес воду и горчицу.]

— У тебя есть собака?

— Была. Сдохла. Первый вариант был смесной, новый полуцился грустный. Правдивый. Я пропитал Затопеку. Он всплакнул.

— Янек? Ты хочешь сказать, что если переделать грустное, получится смешное?

— Так полуцается.

— Прости. Не пройдет.

— Увидис. Я прав.

— Что ж, твоя идея. По мне — так себе. Ну как рулька?

— Потрясаюсцая.

— Как бы ты это записал?

— Сто потрясаюсцая. Сразу.

— Ага, без переделок.

— Вот именно. Копценая рулька была потрясаюсце вкусная, незная и ароматная. Хоросая фраза. Правдивая.

— Чего-то я все-таки не понимаю.

— Валяй.

— Почему раньше у тебя получалась хрень?

— Я писал неправду. Копценая рулька была зылистая и копценым дазе не пахла. Цепуха.

— Хмм. Ты писал наоборот?

— Вот именно. Думал, так оригинальнее. Фиг-то. Дурак был. Но теперь я знаю. Дазе не буду переделывать старое. Сразу буду писать хоросо. Просце простого.

— Браво.

— Издеваесся?

— Нет. Ну, чуточку. А читать?

— Мало есце процел. Пропуски, пробелы. Я говорил. Книги разные, такие, сякие. Правдивые и неправдивые. Цувствуес с первой строки.

— Говорил. Теперь у тебя будет много времени и много книг. С чего начнешь?

— Не понял.

— Писать.

— А. Детектив. Дело происходит в среде производителей кауцука. Компьютер оставляес?

— В том числе. Я же говорил, только мелочи.

— Мацек?

— Да.

— А поцта?

— Приходят только книги. Открывай. Читай, не читай, листай.

[Ели. Запивали. Янек развивал идею. Приводил примеры. Одни интересные, другие не очень. Все больше распалялся. Ба, просто полыхал. Прошло добрых четыре часа, прежде чем вышли на дорогу перед вторым баром. (Много машин.)]

— Приходи завтра утром. Я хочу уехать в полдень.

— Хоросо. Приду. Мозно привести Пуску?

— Все можно. Кстати, ты в очередной раз меня удивил.

— Со знаком плюс?

— Разве это важно? Удивил и точка. До завтра. Держись.

— Ты дерзись, Мацек.

[Попрощались. Янек пошел налево — в сторону костела. Очень сильно размахивая руками. С минуту смотрел ему вслед и пошел направо — к дому. Медленно. Очень медленно. Прошел мимо приоткрытой калитки. По обочине со стороны моста приближался старик с рюкзаком. Разминулись на уровне резиденции Богатея. Пройдя несколько шагов, обернулся. Старик тоже. Легонько кивнули друг другу и пошли каждый в свою сторону. Сел на берегу. Закурил. На станции лаяла собака. «Собака лает, река уносит», — подумал. Высоко, очень высоко над головой кружил вертолет. По железнодорожному мосту промчался поезд, а по автодорожному тянулась вереница машин. Воскресенье. Просидел на берегу минут двадцать. Ну, от силы двадцать пять. Когда подходил к калитке, с удивлением увидел, что она захлопнута. Открыл. Вошел. Сел на скамейку под кухонным окном. Вытянул ноги. Заснул? Задремал?]

— Спишь?

[Открыл глаза. На крыльце стоял Ветеринар. В правой руке держал блестящий алюминиевый чемоданчик. Сбоку красовался красный крест.]

— О. Привет. Нет. Дремал.

— Где Пес?

— В доме.

[Нетронутые мисочки. Подошел к креслу. Приподнял одеяльце. Пес лежал на боку. Очень спокойный. Тронул ладонью нос. Холодный и сухой.]

— Кажется, лучше. Я сварю кофе.

[Ветеринар поставил чемоданчик на пол и наклонился над Псом.]

— Мачек. Погоди.

— Что?

— Пес неживой.

— Что ты сказал?

— Неживой. Это случилось буквально десять-пятнадцать минут назад.

— Откуда ты знаешь?

— Теплый и мягкий.

— Нет. Не может быть.

— Я знаю. Вижу.

— Да. Прости. Почему?

— Не знаю. Вскрытие?

— Нет. Кофе? Что это изменит? Неживой. Мертвый. Сдох. Скончался. Умер.

— Нет. Ты прав. Я пойду. Очень тебе сочувствую.

— Да. Спасибо.

[Ветеринар ушел. «Даже не открыл чемоданчик», — сказал вслух. Снял с кресла одеяльце. Встряхнул и разложил на столе. Расправил. Поднял Пса (мягкий и теплый). Положил на середину клетчатой материи. Погладил. Поправил ухо. Сел в кресло (теплое).]

— Старик, что с тобой? — сказал очень громко.

[Встал через полчаса. Вышел из кухни. Прислонился к косяку. Посмотрел направо, на скамейку. «Да, тут будет лучше всего», — крикнул. Взял заступ. Нет. Слишком длинный. Поставил на место и вернулся в сени. В углу за дверью стояла лопатка, когда-то для угля, теперь ни для чего. Да. Годится. Опустился на колени перед скамейкой. Всадил лопатку в землю. Копал минут пятнадцать. Воткнул лопатку в холмик черной земли. Вошел в ванную (ничем не пахло). Вымыл руки. Не посмотрел в зеркало. Вернулся в кухню и сел в кресло (холодное). Сигарета. Встал, когда стемнело. Зажег свет. Подошел к столу. Завернул Пса (не мягкий, не теплый). Взял сверток (длинный) и отнес в яму под скамейкой. Положил на дно. Вдруг осенило. Пошел в дом за мячиком. Положил рядом с одеяльцем. В изголовье. Едва кончил засыпать, зазвонил телефон. «А, Зося», — подумал.]