Тощие ножки и не только - Том Роббинс Страница 32

Чтобы он выдержал такое мощное сооружение, какое задумал Соломон – своего рода Суперкупол Веры, – холм предстояло сделать плоским – срыть его вершину – и ступенчатым. Работа эта требовала немало времени и значительных финансовых затрат, но Соломону, или его гарему, хватило мудрости, чтобы уяснить для себя простую истину: коль уж ты вознамерился возвести самое священное на земле здание, святыню, призванную помочь в деле объединения огромного царства, на землях которого проживают самые разные племена, исповедующие самую разную веру, то негоже наспех возводить храм на первом попавшемся пустыре, как какой-нибудь загородный супермаркет. Место для строительства должно быть наделено некой аурой.

(В этом месте Жестянка Бобов, которую Раковина и Раскрашенный Посох усиленно просвещали относительно истории строительства Первого Храма, хотел(а) было их перебить, чтобы поинтересоваться насчет природы этой ауры, однако подозревал (а), что, принимая во внимание их происхождение – оба появились на свет в те времена, когда о подобных вещах принято было говорить со всей серьезностью, – Раковина и Посох разбирались в чародействе. Так что, как всякий начинающий, а посему робкий романист Жестянка Бобов не осмелился(ась) прервать поток их красноречия.)

Как только вершина горы Мориа была превращена в широкое ровное плато, а на ее склонах проложили дороги и устроили ступенчатые террасы, Соломон с помощью Хирама приступил к сооружению своего блистательного детища. Скажем так, Соломон взял на себя роль продюсера, в то время как Хирам был режиссером. Вдвоем они наняли многотысячную труппу. Причем никаких тебе членов профсоюза. Для начала в их распоряжение прибыли сто пятьдесят тысяч ханаанских рабов, которые покорно гнули спину, лишь бы по ней не ходила плетка, плюс тридцать тысяч израилитов, завербованных на строительство проекта века. Последние тоже трудились почти задарма, потому что грошей, которые им выплачивали, не хватало даже на фалафель. А еще там было три тысячи надсмотрщиков, вечно покрикивающих на простых работяг, примерно такое же количество искусных каменщиков, специалистов по металлическим работам, и плотники из родной Хираму Финикии. Финикийцы носили пурпурные одежды и могли позволить себе консервированного цыпленка с горошком, которым они отоваривались в принадлежащем строительной компании магазине.

Но даже так строительство растянулось на семь лет – плюс сюда надо добавить еще три года, затраченных на приобретение всех необходимых материалов. Подозреваю, так обстоят дела с любой грандиозной стройкой, какую затевает правительство. Когда же эта стройка века была наконец завершена, там действительно было на что посмотреть. Только представить себе все эти ступенчатые ряды стен, все эти внутренние дворы – один внутри другого, словно китайская шкатулка, и все это раскинулось на площади в несколько акров! Как уже говорила мисс Раковина, внешние стены, как и внутренние постройки, были выполнены из камня – единственно доступного в самом Израиле строительного материала. Изнутри же камень был обшит древесиной – старым добрым финикийским кедром, а затем этот кедр был покрыт пластинами золота и серебра, многие из которых украшали драгоценные камни. В современных ценах один только счет на благородные металлы, использованные для внутренней отделки Храма, потянул бы на шесть миллиардов долларов. Невольно начинаешь по достоинству оценивать алюминий! Представляешь, во что бы обошлась Соломону страховка, задумай он застраховать свое детище!

Разумеется, когда на сцене появились мисс Раковина и господин Посох, тщеславный царь Соломон уже более ста лет как отошел в мир иной. Историю строительства Храма они прочитали по самим камням. К тому времени, как наши друзья попали туда, место это уже было порядком запущенное и грязноватое, и тем не менее в нем все еще ощущалось былое величие, особенно в дни национальных праздников, когда туда вверх по ступеням стекались тысячи людей – они пели, били в барабаны, пытались усмирить блеющих и упирающихся животных, предназначенных на заклание. Все до единого были так ослеплены сиянием и блеском всего, что их окружало, что были вынуждены то и дело щуриться. Опа! Одну секундочку, Жестянка! Я уже сказал, старина Сол вот уже лет сто, как был на том свете. Неверно. Соломон умер в 933 году до нашей эры. Мисс Раковина и мистер Посох были приняты на работу в Храм в 843 году до н. э. То есть через девяносто лет, а не через сто десять. Когда приходится считать назад, вечно сбиваешься. Кстати, представьте себе, как тяжко приходилось тем, кто жил до того, как на свет появился младенец Иисус. Всю жизнь приходилось считать наоборот. Их предки тоже были вынуждены вести обратный счет – причем с каких времен, невозможно сказать. И вдруг – вжик! – в одно прекрасное утро считать уже было некуда, потому что счет уперся в ноль, и волей-неволей пришлось начинать отсчет в обратном направлении. Говорю вам, из-за смены «до Р.Х» на «Р.Х.» у людей тогда чуть не поехала крыша. Готов поспорить, что кое-кто из израилитов не попал вовремя на прием к дантисту.

* * *

Посвечивая голубой мигалкой, словно деликатесы в супермаркете после ядерной бомбардировки, полицейский автомобиль посигналил видавшему виды микроавтобусу «шевроле», чтобы тот притормозил у тротуара. Дряхлое средство передвижения было все проедено родимыми пятнами ржавчины, а его хвостовая труба изрыгала едкий дым.

– Я преподобный Бадди Винклер, – произнес водитель в надежде произвести впечатление на стражей порядка.

– А я патрульный офицер Дишман. Хотел бы взглянуть на ваши права.

Бадди до этого тащился на скорости не более двадцати девяти миль в час, однако предельная скорость на бульваре была двадцать пять, и к тому же не для транспортных средств с двигателем внутреннего сгорания. Когда вопреки его ожиданиям его персону – к его вящему раздражению – не узнали, проповедник вытащил бумажник. Вместе с бумажником из кармана вылетела обертка от жвачки и, порхая подобно некоему исхудавшему мотыльку, плавно опустилась на залитый голубым светом тротуар прямо у ног полицейского.

– Сегодня со мной беседовал сам Господь, – произнес Бадди. – Я вздремнул после ужина, и Господь снизошел ко мне, и явил мне видение, и возложил на меня миссию. – Бадди постепенно входил в роль. – Когда же выполняешь данное тебе самим Господом Богом поручение, невольно упускаешь из виду ограничения скорости.

В любом другом городке его немедленно препроводили бы в участок, где заставили бы дышать в трубку, но только не здесь, не в Колониал-Пайнз, штат Виргиния. Полицейский не только отпустил нарушителя, даже не пожурив, но и, более того, пожертвовал пять долларов на правое дело, сказав при этом:

– Помяните в своих молитвах моего сынишку Джимми. У него ужасная аллергия.

Бадди тотчас почувствовал, словно он воспарил, однако домой торопиться не стал. Засунув в нагрудный карман пятидолларовую бумажку, в которой он увидел своего рода знак, что Господь благословляет его начинания, он – сам не зная зачем – порулил назад мимо дома Чарльзов – того самого места, где на него снизошла благодать. Сквозь открытые окна гостиной он разглядел своего родственника и его взбалмошную жену. Верлин все еще пытался сложить эту чертову дорожную карту, а Пэтси закончила вязать крючком свой купальник-бикини. Вряд ли вязание заняло у нее много времени. Вещица была такая крошечная, что пара шелковичных червей вполне бы справилась с заданием за время обеденного перерыва.