Новая женщина, или Кругосветка на колесах - Елизавета Ильина Страница 32

О.У. написал пьесу о русской активистке Вере Засулич; у него героиня закалывает себя после слов «Я спасла Россию» – вот фантазия! Интересно, знает ли он, что Вера не только имя, но и важное понятие для русских? Здесь мерзко судачат о нем после скандала в Лондоне – записка какого-то маркиза, смазливые юноши, содомия. Рили страстная его поклонница, опасается, что завистники могут засадить гения в клетку.

«Беспечный Ездок» М. Берри о серьезном из Страны Мудрецов. На этот раз, вопреки названию журнала, я решила написать о том, что не дает мне покоя. В этих краях беспечность может стоить вам жизни. На днях в темноте я наехала на бешеного скунса, бросившегося прямо под колеса из ближайших кустов. Почему я уверена, что это был скунс? Догадайтесь сами. Велосипед тоже пострадал, вылетели спицы. Наутро пришлось тащиться в мастерскую, прихрамывая на левую ногу. Во дворе я разговорилась со старым солдатом, который взялся отремонтировать мой велосипед. Спросила, какого мнения он о местных.

– Кого вы называете местными, леди?! – неожиданно взорвался солдат. – Если хотите мое мнение, для меня тут никаких местных нету. Есть паразиты! Вы не знаете этих паразитов хинду, зато я знаю. Сплошь одни лентяи, ворюги, головорезы, попрошайки, душители, тупицы и все – паразиты. Одно сплошное проклятие для Индии, а наше вонючее правительство дает им работу, позволяет служить в чистых офисах, будто ровня они нам. У меня, честного труженика и солдата, кусок хлеба отбирают и отдают им. Правительство называет это примирением и умиротворением. У нас забирают – им дают. Мне, может, тоже охота сидеть за чистым столом, бумажки перебирать, а я копаюсь в машине, которая скунсом воняет… И не дай боже отдубасить какого-нибудь паразита – загремишь в тюрьму на три месяца. Три месяца!

– Вы давно здесь живете?

– Давно, как видно. Полжизни, считай. Но если я, старый солдат, пну ногой ворюгу или попрошайку, меня посадят! А я, между прочим, в Крымскую воевал, в Балаклаве чуть не окочурился… Вот какие времена теперь настали, леди. Черномазых нельзя обижать, у них теперь прав больше, чем у нас…

– Неужели за полжизни в Индии вам не смог понравиться ни один туземец?

– Не поверите, один-таки выискался. На все паршивое стадо ихних козлов нашелся один чистой души человек.

Тут лицо старого солдата разгладилось, он заговорил спокойно, продолжая работать отверткой.

Каждую неделю я хожу к одному гуру, он живет в хижине у розового мавзолея. Туда же приходит один сикх из моего бывшего гарнизона. Трое нас, собираемся, чаек пьем и беседуем.

– Что же у вас общего?

– Бог. Мы говорим о Боге.

– Спорите, чей Бог лучше?

– Бог один на всех. О чем тут спорить? Нам это ясно как божий день, в отличие от баранов, козлов и вонючих паразитов.

Вероятно, вид у меня был глуповатый – солдат взирал на меня снисходительно.

– Этот гуру рассказал мне как-то душевную притчу. Три человека сидели у костра темной ночью и говорили о любви к Богу. Костер догорел, они продолжали говорить, уже не видя друг друга, и вдруг поняли, что среди них есть четвертый, и Он был с ними прежде. Услыхал я этот рассказ, и понял, что мы заодно. С детства помню, как учил нас викарий слову Божьему: когда двое или трое собираются во имя мое, то и Я с ними. А вы, леди, ступайте к нему, пока я вожусь тут с вашей железякой, не пожалеете. Гуру добрый малый. Тут недалеко. Скажите, что от меня.

И я пошла. Гуру значит учитель. Мне требуется учитель жизни.

– Как вас занесло в мою хижину и к чему вы стремитесь? – спросил меня очень худой темнокожий человек, сидевший на земляном полу.

– Моя цель – путешествие вокруг земного шара.

– Нельзя двигаться вокруг того, что не является шаром. Вы двигаетесь по кругу, но не вокруг.

– Научная мысль учит нас, что земля круглая, – промолвила я, испытывая жуткую неловкость. Меня смущало, что я наедине с обнаженным мужчиной.

– Земля не круглая, она обширна и глубока. Еще обширнее и глубже океан. А всё в целом гораздо шире и глубже всякой научной мысли. А самое главное – ваши собственные мысли, которые стали вашей тюрьмой. Пока вы будете думать о моем теле, ничего не поймете.

Он видел меня насквозь, и от этого мне вдруг стало легче.

– Скажите, пожалуйста, как вам удается сохранять спокойствие и в чем находите вы радость жизни?

– Дэви, радость жизни только в том, чтобы познать истину и освободиться от иллюзии. В мрачный век Кали жизнь людей весьма коротка и полна тревог; человек сварлив, ленив, лжет себе и ближнему; несчастья одно за другим преследуют род человеческий. Так сказано в писаниях, которым грех не доверять.

– Я видела статую Кали. Она страшная, с высунутым красным от крови языком.

– Именно так и выглядит эпоха, в которую нам выпало жить. Ложь, воровство, похоть, жестокость, лицемерие стали нормой. Мужчины превращаются в женщин, семя их истощается, а женщины работают как мужчины и грубеют сердцем и телом. В эпоху отвратительногой лжи люди провозглашают себя богоподобными, бесчисленные горе-учителя говорят человеку: ты можешь всё, действуй! ты лучше всех! Те, кто называет себя учителями веры, невежды и различаются лишь по прическе; у одних пышные волосы и длинные бороды, другие с конским хвостом, кто-то бреет голову, другие отпускают грязные космы до плеч. На вашей земле появятся хаббарроны, наподобие голодных духов, и повлекут за собой в пучину невежества тщеславных томов и крузов, и та пучина, конечно же, поглотит их всех. Рабы станут отбирать достояния господ. Темнокожие шудры Бхараты, позабыв о смирении, устремятся в прохладные края за океаном, спутав их с раем, будут боготворить железную мукти-дэви* и поклоняться падающей воде найяргары, принимая ее за волосы прекрасного Шивы. Такая перспектива не радует, так что можете мне не доверять, мало ли что наговорит грешник, недостойный даже пылинки от лотосных следов Господа. (*Так в Индии называют Статую Свободы.)

«Путевые Очерки Ричарда Фицроя» Наконец-то Арчи прибыл в Калькутту живой и почти здоровый. Его исцеление связано с весьма неординарной личностью по имени Вальдемар Хаффкин. Доктор Хаффкин, человек нашего поколения и совершенно не нашего круга, попал в Индию по решению Лондона, после того как в 1893 г. в колониях началась холера. Арчи общался с Хаффкиным и рассказывает о нем с восхищением, как об истинном ученом, который не боится ставить эксперименты на самом себе; он заразил себя намеренно, чтобы получить вакцину от холеры. Любопытно, что Хаффкин родился в скромной еврейской семье в Одессе, где мы не так давно побывали, получил хорошее образование и наконец по рекомендации своего университетского учителя попал в Пастеровский институт в Париже. Он составил толковый план по ликвидации холеры, который был представлен правительству в Лондоне и следуя которому он спасает население по всей Британской Индии. Испробовав чудесное действие вакцины Хаффкина на себе, Арчи настоятельно советовал всем вокруг сделать прививку. Мы сочли предложение разумным и последовали его примеру, ведь дальше нам предстояло ехать через земли, полные всякой заразы. За время своего карантина Арчи набрался мудрости, высшей точкой которой стало его новое мотто: «На хищников не надо охотиться – они приходят сами». К чему бы это? Винни подозревает, что, наплевав на карантин, Арчи ввязался в политику – его фамильная честь не может спать спокойно, когда две империи бодаются за Афганистан. Охотник не станет лежать мирно, когда дикая кошка обнюхивает его палатку. Большой Охоте и чума не помеха.