Пещера - Тим Краббе Страница 31

Расследование не принесло никаких результатов. Полиция не исключала факта исчезновения, но этим все исчерпывалось. Они тоже полагали, что Марси просто ушла из дома. Интересно, думал Артур, прослушивается ли его телефон? А телефоны Дэвида и Джейсона? Время от времени его вызывали в полицейский участок и показывали сломанные чемоданы, фотографии трупов, любительские снимки. Все втроем они отправились в Бостон, чтобы осмотреть одежду, найденную в чулане маньяка-убийцы. Как на блошином рынке, на длинном столе были разложены рубашки, брюки, лифчики, которые сохранили еще тошнотворный запах духов. Они наверняка лежали там уже многие годы и пролежат еще столько же, создавая у родных и близких убитых иллюзию непрекращающихся поисков, – Памятник Без Вести Пропавшей Женщине.

Иногда он и сам думал, что Марси просто от них ушла. К какому-то мужчине, которого встретила в своем «каменном» мире. Ее брак обратился в ничто, мечта так и осталась мечтой. Джейсон и он выросли. Она всегда чувствовала себя в Уотерхеде чужой, гостьей из какой-то другой реальности и почти не присутствовала в их жизни. Их воспитанием занимался Дэвид: играл с ними в бейсбол, рыбачил, следил, чтобы они вовремя возвращались домой, выделял деньги на карманные расходы, наказывал. Бабушка и дедушка тоже были родителями Дэвида.

Отсутствовать было в духе Марси.

Но Марси никогда бы не ушла, не сказав ни слова. Все чаще представляя ее на перроне, он старался мысленно увидеть, куда же она направилась. В тот магический миг, когда она еще существовала, он, казалось, просто преклонялся перед ней. Иногда он на нее злился. Она стала наваждением, таким же, каким были для нее камни! Ему исполнился двадцать один, он учился, работал, у него были друзья, увлечения, подружки. А тут он изображает из себя Мальчика, У Которого Пропала Мать. Но когда он видел кого-то мчавшегося мимо – тут же представлял себе Марси, которая уносилась куда-то в последний раз. Когда это было? Каждый телефонный звонок, чей-то неожиданный голос, рука на плече – до конца его жизни все это будет Марси.

Она умерла, а может, и нет – он не знал. Кто же, как не он, должен докопаться до истины? Он надеялся, что она вернется, надеялся с той всепоглощающей и убийственной силой, которую хотел в себе истребить, как Марси истребила самое себя. Иногда казалось, что лишь эта надежда сохраняет в ней остатки жизни, а он пытается задушить ее. Иногда это у него, похоже, получалось – он переставал надеяться. Но когда он спрашивал себя, что же при этом меняется, то ответ напрашивался сам собой: есть надежда, что она жива. Она не вернулась, но можно сочинить тысячу историй с ее счастливым возвращением, правдивых историй. Как в игре, в которую они, бывало, играли с ней в детстве. Она называла два происшествия, а остальные должны были установить причинно-следственную связь между ними. Например, в Рио-де-Жанейро некто давится пудингом, а спустя двадцать лет некто в Париже покупает кнопки. Ты всегда мог связать события как душе угодно. И всегда все сходилось. Однако ты знал наверняка, что этого никогда не может быть в реальной жизни – ни сейчас, ни потом. То же касается и сегодняшних событий: они никогда не происходили в прошлом и никогда не повторятся в будущем. Ребенок на пляже набирает и высыпает обратно горсть песка. Какова вероятность того, что те же самые песчинки попадут в ладошку кого-то другого? Нулевая. А тысячу лет назад? Тоже нулевая. И все-таки эти песчинки соединились, образуя горсть песка. Случилось невозможное. И так со всем в жизни. Оставленный след, упавшая из крана капля, присевшая на ветку птица – эти сиюминутные события неповторимы в будущем и невозможны в прошлом. Но если мир состоит из невозможностей, то почему бы Марси тогда не вернуться?

«Камни Марси» на Бертранд-стрит пустовали еще пару недель – молчаливый хмурый виновник событий. Витрину с камнями, большинство из которых так и не покинули своего пьедестала с самого первого дня существования магазина, загородили решеткой. На дверь повесили табличку ВРЕМЕННО ЗАКРЫТО. Мало-помалу опустела и витрина, пропала табличка, исчезли с фасада сделанные вручную блестящие буквы КАМНИ МАРСИ. Вместо этого на окне появилась наклейка с надписью: ЗДЕСЬ БУДЕТ ФИЛИАЛ ТУРИСТИЧЕСКОГО БЮРО «АРХИ».

Артур продолжал жить, ему исполнилось двадцать два, потом двадцать три, и она, возможно, тоже продолжала жить – и в то же время она была мертва. Иногда он так и говорил. Камни продали оптовику, у которого Марси их покупала; хор выступал с концертами; господин Хаммермачер потерял связь с реальностью; Джейсон женился на Дженис и переселился в Вермонт; чета Снидсов уехала в Калифорнию; сам Артур написал статью в «Бостон глоуб», а Дэвид познакомил его с Мэг, вдовой из Бостона с двумя маленькими сыновьями. Он хотел продать дом в Уотерхеде и поселиться у нее.

Однажды вечером, почти через два года после исчезновения Марси, Артур приехал в Уотерхед, чтобы обсудить дальнейшие жизненные планы. Фотография еще висела на стене, и теперь ему показалось логичным, что его отец и мать были друг другу чужими в момент, который они превратили в символ их брака.

Дэвид приготовил ужин. Настроение у всех было веселое и несколько сентиментальное – скорее всего они в последний раз ужинали дома вместе. Дэвид не скрывал своей радости по поводу начала новой жизни с Мэг. Они хотели еще детей. У него впереди была целая вечность, ведь ему всего сорок шесть! Мэг казалась оазисом спокойствия и счастья, особенно после тех лет с Лилиан, полных лжи, обманутых надежд, ссор, номеров в мотелях – всего, что превратило их отношения в жалкую пародию на любовь.

Его несостоявшейся любовью была именно Лилиан. Не Марси.

– Знаешь, как ты появился на свет? – спросил Дэвид поздно вечером. – Нет, скорее Джейсон, с тобой уже не было проблем. Хотите услышать настоящую историю этой фотографии?

Хмель как рукой сняло. Дэвида словно выдернули из легкого, расслабленного состояния души, как штепсель из розетки. Осталась лишь история, которая определила их жизнь и терпеливо ждала, когда ее расскажут. Такой момент настал.

– Она забеременела в тот вечер, – сказал Артур.

– Ты уже знаешь.

– Она поделилась этим со мной в Оспрее. Когда я видел ее в последний раз.

– А про то, что я якобы попросил ее подвинуться, вы знаете правду?

– Нет.

– Не понимаю, зачем она это придумала. Может быть, она хотела приукрасить изображенное на фотографии. Все было не так. Мы уже смотрели друг на друга.

Артуру никогда не приходило в голову, что за этой фотографией скрывалось прошлое: одежду, которую он видел на танцующих, нужно было сначала надеть; человеку, жующему сандвич, нужно сначала его взять; Дэвиду и Марси нужно сначала дойти до сцены и лишь потом сесть возле нее.

– Я видел, как она на меня смотрела, – продолжал Дэвид. – Я тоже исподтишка на нее взглянул. Она мне понравилась. Мы стояли рядом, но я не осмеливался заговорить. Инициатива исходила от нее. Сидя на сцене, я видел, как она присела поблизости.

Юноша на фотографии, рядом с ним, был его другом. Он вовсе не спрашивал разрешения присоединиться, он уже там сидел и в какой-то момент просто отошел. Улучив момент, когда никто им не мешал, Дэвид и Марси вновь посмотрели друг на друга и засмеялись. Она спросила его: