Оптимисты - Эндрю Миллер Страница 31

— Мне все равно надо привыкать, — сказал он.

Она сидела в гостиной, уставившись в пустой телевизор. Клем предложил включить его, но услышал в ответ: «Что уж теперь, не нужно», словно он не сдержал слово и теперь должен за это расплачиваться. Подойдя к дивану, она улеглась на него лицом к стене. Клем опустился в одно из больших кресел из кожи табачного цвета, устало вздохнувшее под тяжестью его тела. Сквозь шерстяную кофточку Клэр видны были позвонки — четвертый, пятый, каждый бугорок, — и на мгновение его охватило желание положить руку ей между лопаток, как это делают целители. Студентом университета он читал не включенный в программу рассказ, маленькую книжечку о потерпевшем кораблекрушение у берегов Южной Америки молодом конкистадоре, человеке, который, потеряв все: страну, товарищей, место в жизни, — обнаружил в себе будто всегда дремавший, начисто позабытый дар исцеления. Прочитав эту историю в девятнадцать лет, Клем отнесся к ней как к христианскому нравоучению: прежде чем взяться за работу, молодой испанец преклонял колени в молитве. Нынче же он воспринял ее как рассказ о том, насколько сильным может стать человек, пережив значительную утрату. Он, Клем Гласс, тоже потерял немало: иллюзии, остатки наивности, большую часть мужества, — но этого, как видно, оказалось недостаточно. Если Одетта Семугеши не умрет от ран, вот ей будет достаточно. Трудно представить, что можно утратить больше, чем она (все детство выбито из головы одним ударом), что можно остаться в мире более нагим. Шумящее в крови вино удачно помогло материализовать девочку в комнате, пригласить ее войти внутрь (с присущей истинному могуществу скромностью она задержалась у двери) и наложить маленькие темные ручонки на спину сестры, чтобы отлегло. Но это все бред. Никаким наложением рук Клэр не вылечить. Может помочь лишь время, лекарства, везение. Похоже, он становится таким же наивным, как старики на острове.

— Похолодало, — входя в комнату, сказала Лора, — Может, камин зажжем?

Она сняла с крюков латунную каминную решетку. Клем присел на корточки, скомкал несколько листов газетной бумаги, сложил растопку горкой и щелкнул зажигалкой. Когда занялись щепки, он положил на огонь одно из оставшихся с прошлой зимы недогоревших поленьев, а потом сходил в сарай и вернулся с охапкой покрытых паутиной дров.

— Первый раз с апреля, — сказала Лора, — Это нужно отметить. — Доковыляв до подноса с напитками, она налила в два стакана бренди из тяжелого графина. — Именно то, что нам нужно, — сказала она.

Пламя вспыхнуло, на миг исчезло, потом, немного подымив, разгорелось. Потирая шею, Клем зевнул и окинул взглядом комнату, почти не изменившуюся с того времени, как он сидел в ней ребенком. Здесь находились последние из оставшихся ценных вещей: антиквариат, декоративные изделия, «предметы искусства», купленные на деньги Рона, пока они не ухнули туда, куда ухают все деньги. Секретер орехового дерева, черные лакированные вазы, викторианские акварели, на оборотной стороне которых продолжали красоваться аукционные номера. Их, наверное, продадут? Ваза пойдет на свадебные расходы. «Пейзаж с охотой на холмах Мальборо» покроет частную операцию по замене бедренного сустава. Прошлой ночью он заметил, что гостиная да еще три-четыре комнаты — это все, куда по-прежнему заглядывали Лора и Кеннет: гостиная, кухня, пара комнат наверху. Жизнь потихоньку отступала, каждый год закрывалась очередная дверь, ручку которой они вряд ли опять повернут.

На диване пошевелилась Клэр.

— Ну что, душенька, — спросила Лора, — хорошо спалось?

Клем смотрел на отражающиеся в очках сестры язычки пламени. Он выпил половину бренди, потом зашел за диван и, выходя из комнаты, быстрым жестом показал Лоре, что собирается позвонить. Телефон находился у входной двери. Номер «Дома Теофилуса» лежал у него в кармане рубашки. Звонок напоминал звук пары маленьких серебряных колокольчиков, механическое дребезжание в деревянном ящике. Кто ему ответит? Управляющий гостиницей? Голос сообщил, что его рады опять слышать.

— Я тоже, — сказал Клем.

Телефонную трубку положили на стол. Минуты через две трубку взял слегка запыхавшийся отец.

— Пап?

— Клем?

— Ты занят был чем-то?

— Ничего неотложного. Ну как ты?

Клем рассказал, где находится, что Клэр — с ним и что они собираются пожить некоторое время в дачном домике.

— А у Лоры в доме вы не хотите жить? Он, слава богу, достаточно поместительный.

— Мы от нее буквально в двух минутах, — сказал Клем, — Так мы будем меньше от нее зависеть.

— Лора не обидится, что бы вы ни делали.

— Она уже не молоденькая, папа.

— Она на год меня моложе.

— Но не такая крепкая, как ты.

— Разве? Я об этом не думал. А как Клэр?

— Ей еще далеко до полного выздоровления.

— Может, мне приехать?

— Еще не время, я думаю.

— Конечно, конечно.

— Она еще не в состоянии почти ни с чем справляться. Ее все изнуряет.

— Ты там рядом с ней, Клем. Ты говори мне, как лучше делать.

— Может, через несколько недель. Кто знает?

— Будем на это надеяться.

Клем рассказал отцу о предстоящей свадьбе.

— Фрэнки! Вот это сюрприз.

— Лора, мне кажется, тоже так думает.

— Семейная свадьба. Ну и ну. В вашем поколении — первая.

— Знаю, знаю.

— Первая ласточка.

Клем засмеялся. В следующее мгновение отец присоединился к нему, хотя ни тот ни другой не могли бы сказать, что именно им показалось таким забавным.

— Будем держать друг друга в курсе, — сказал отец.

— Ага, — сказал Клем, — я позвоню тебе на следующей неделе.

— Поблагодари от меня Лору, ладно?

— Ладно.

— И передай привет Клэр. Если подвернется случай.

В гостиной Лора переместилась на диван. Голова Клэр лежала теперь у нее на коленях.

— Уснула, — прошептала Лора, разглаживая волосы Клэр, — Я посижу с ней тут немного.

— Думаешь, надо?

— Она измучена. Абсолютно измучена. Помню, через несколько месяцев после того, как родился Кеннет, я была в таком же состоянии; думала, еще чуть-чуть — и свалюсь замертво от усталости. Буквально замертво. Ей нужен обильный отдых.

Клем взял свой стакан с бренди и подошел к камину.

— Тебе тоже нужно поспать, — сказала она, — Не думай, Клемент Гласс, что я не знаю, что у тебя в голове.

Он улыбнулся ей и на секунду увидел в ее лице, в ровном взгляде карих глаз взгляд своей, еще зрячей матери. Взгляд спрашивал: «И что дальше, борец?»

Он проглотил бренди.

— Отец просил поблагодарить тебя, — сказал он.