Оттудова. Исполнение желаний - Таня Си Страница 30

Я отдала их Беззубке, пожелала ей удачной охоты и пошла в ванную на перекур. Ну и гадкая же эта работа, хоть и денежная. Я тщательно мыла руки, когда в ванную ввалилась Беззубка и стала жаловаться, что клиент против ее кандидатуры и ждет меня. Я успокоила Беззубку и пошла объяснять «мужику» трудовой кодекс русской путаны.

Он в трусах и майке сидел на кровати, с нежностью теребя свои гениталии прямо через семейные трусы. Увы, но к его сожалению, член так и не встал. Так и хотелось посоветовать, чтобы он сделал своему члену искусственное дыхание. Он по-своему расценил мое появление: заулыбался, заговорил невесть что, стал хватать меня за руки и тянуть их к своим трусам. Прямо наваждение какое-то.

Я с силой выдернула руки и объяснила, что только Беззубка оказывает подобного рода услуги, а я здесь на гуманитарной основе, в качестве, так сказать, аморальной поддержки. По его глазам стало понятно, что мужик ничего не понял. Тогда я взяла у Беззубки его деньги и стала засовывать их ему в куртку. До клиента что-то дошло и он стал жалобно меня упрашивать помочь ему с мастурбацией члена.

«Кто о чем, а вшивый – о бане». Иногда, проще уступить мужчине, чем объяснить, как он тебе противен. Я поддалась на его мольбу, и уже без сопротивления позволила взять свои руки и водрузить их на, еле выступающий под трусами, бугорок мужской гордости. «Да, давненько я в руки шахмат не брала!». А тут и брать нечего. Ну, и как это «ничто» массажировать-мастурбировать? Как ему объяснить, что я не профессионалка и не волшебница? Я стала легонько поглаживать вялую плоть и яички прямо через трусы. Пять минут… десять… – результат нулевой.

Мужчина решительно снял с себя трусы и попросил еще один шанс. Ок, видно, здорово его Беззубка напугала. Мне даже стало немного жаль клиента-бедолагу, поэтому я изобразила на лице приветливость и пошла в ва-банк, чтобы побыстрее отвязаться от него. Взявшись одной рукой за корешочек, другой – чуть ниже головки, я стала слегка скручивать член встречными движениями, как в недалеком прошлом женщины выкручивали мокрое белье. Мои действия возымели успех и членик стал стремительно увеличиваться, радуя своим молодцеватым видом хозяина. Но на этом нефритовый стерженек и остановился. Больше он не поддавался каким-либо ручным ласкам, а уперся, как вкопанный, и не желал ни извергаться бурными потоками, ни ложиться обратно.

Я развела руками, извинилась за свое бессилие и пошла опять мыть руки. Когда я вернулась, товарищ клиент был уже одет и явно не торопился уходить. Может он хочет забрать свои деньги? Нет? Мужчина просил мой номер мобильника, на что я ответила категоричным отказом и демонстративно попрощалась. Усевшись в кресло и закурив сигарету, я почувствовала жуткую усталость и опустошенность. Бедные путаны, какой же горький хлеб вы едите, потому что зарабатывать, продавая тело и душу, можно только от полной безъисходности.

* * *

У Беззубки начались критические дни, поэтому Одвард свернул свое любимое дело и мы убрались восвояси. Ближе к вечеру Одвард привез жениха для Беззубки. Он был старше ее лет на пятнадцать и ниже почти на целую голову, но это не мешало ей кокетничать и с ускорением, залпом пить водку. Жених не отставал ни на стакан и одобрительно говорил раз за разом, весь вечер «шопа, грудь, бизда, шопа, грудь, бизда…», переплюнув тем самым знаменитую Элочку Людоедочку из легендарных «Двенадцати стульев» И. Ильфа и Е. Петрова, которая знала аж тридцать три слова.

Через два дня, после очередного будуна, жених дозрел, благодаря упорным заверениям Одварда об яркой сексапЫльности и загадочной извращенности Беззубки, и сделал предложение руки и сердца. Одвард ликовал! А Беззубке пришлось раскошелиться и отдать обещанные тридцать тысяч. Я думала, что ее кондрашка хватит, если она отдаст такие деньги, но дама оказалась «стойким оловянным солдатиком».

А потом она просветила меня, что в накладе не останется даже, если у них не срастется семейная жизнь. По годовой шенгеновской визе на севере Норвегии она заработает в статусе путаны намного больше, чем простой проводницей или вокзальной давалкой на родине. Поэтому игра стоит свеч и она будет охмурять своего Пэра по полной программе до получения разрешения на проживание в Норвегии. ^[5].

Отношение Одварда ко мне оставалось по-прежнему приятельским, его не мучили угрызения совести, он все также крепко спал и много ел. А я уже три дня испытывала моральный дискомфорт и не знала, как с этим бороться. Собравшись с духом, я попыталась объяснить мужу, что не осуждаю ни путан, ни их клиентов, – это их жизнь, – но свою жизнь я мечтаю прожить с семьей и на честно заработанные деньги. Одвард не возражал и тут же предложил поехать и перевести немного денег для детей.

Сестра по-прежнему жила у нас и ждала обещанного мужа «на блюдечке с голубой каемочкой». Каждый день, с новой надеждой на успех, в полном составе, мы выезжали к новому кандидату и также, в полном составе, уставшие, но пока не сломленные, возвращались домой. Видно, госпожа Удача устала и решила отдохнуть.

Сестра была на грани нервного срыва и истерично заявляла, что готова выйти замуж за любого – пусть то будет хоть инвалид, алкоголик, урод или идиот. А таких и было превеликое множество. Одвард вообще «успокоил» сказав, что восемьдесят процентов населения страны законченные шизофреники, алкаши, психопаты и извращенцы. Себя, конечно, он к ним не относил. А то бы получилось стопроцентное уродство нации.

Я подозревала, что Одвард хочет заработать на моей сестре, поэтому и придумывает небылицы даже на вполне приличных кандидатов, которые не хотят платить ему деньги. В конце-концов мы приехали к какому-то фермеру, который сразу дал Одварду калым, еще не видя невесты. Мы прошли в жуткий заброшенный дом, в котором воняло помойкой, по-всюду валялась грязная одежда и посуда, под ногами скрипела столетняя грязь. От чая мы дружно отказались, потому что испугались посуды, покрытой толстым слоем темно-желтого жира. Это был реально последний шанс для моей сестры. Но как ее оставить в этих антисанитарных условиях, да еще и с ребенком? Я, не долго думая, встала и сказала, что мы торопимся. Не каждый, даже совсем последний шанс бывает подходящим, увы.

Через день мы провожали сестру на Родину. Многочисленные подарки ей, родителям, ее подругам и моим детям немного притупили горечь неудачи и она старалась выглядеть спокойной. Муж, словно чувствуя свою вину, отдал ей последние деньги и тепло попрощался с ней, чем очень расстрогал меня. Я по-настоящему была ему благодарна за эту человечность и щедрость. Я с любовью успокаивала сестру и обещала ей, что со временем все получится и она обязательно будет счастливой, что надо дождаться СВОЕГО МУЖЧИНУ, а не размениваться на эпизоды…

Уже потом я узнаю, что сестра прогуляла все деньги с подругами и ничего не привезла моим детям и родителям, что в своем несостоявшемся браке она винила меня, и что это я ее заманила браком, а на самом деле хотела ее продавать. Более абсурдного оправдания своего неудачного замужества трудно придумать. Но для многих людей, чем абсурднее – тем правдоподобнее, а более простой и ясный вариант, что жениху очень не понравилась внешность невесты, не интригует, а поэтому не интересен. Конечно, кто хорошо знал меня, не поверили в этот бред. Но как же мне пережить очередное предательство? Или… пора привыкать?